Сегодня вечером в Казани Испания сыграет с Ираном. На испанской трибуне мы наверняка увидим легендарного Маноло Эль Дель Бомбо, человека с барабаном, самого знаменитого футбольного болельщика в мире. Чемпионат мира в России — десятый, на который он приехал за своей командой, а ведь были еще и Чемпионаты Европы, и другие турниры... Семь лет назад во время испанской стажировки RMA мы встретились с Маноло в Валенсии. На память о встрече осталось это интервью.

Тяжелое детство, нищая юность, зрелые годы, проведенные за стойкой бара. Семейная жизнь, принесенная в жертву большой Игре, встреча с Августейшими особами и восемь мировых чемпионатов. Студентам специализации «Менеджмент в игровых видах спорта» RMA, которые недавно вернулись со стажировки в Испании, посчастливилось встретиться с Маноло Эль Дель Бомбо, самым знаменитым футбольным болельщиком в мире.

Я его не сразу узнал. Гулял по Валенсии, забрел в небольшой спорт-бар на задворках «Местальи», спросил пива. Вдруг хозяин мимикой и жестом дает понять: не хочешь, мол, сфотографироваться со мной? Да нет, спасибо, жестикулирую в ответ. Но он уже достал откуда-то из-под стойки странную черную шапку, нахлобучил ее на голову, изготовился к фотосессии. И вот тут, по этой самой шапке, я его и признал. Господи, да ведь это он: Мануэль Касерес Артесеро, Маноло Эль Дель Бомбо, человек с барабаном, самый знаменитый в мире футбольный болельщик, изъездивший за Испанией восемь последних чемпионатов мира и шесть — Европы! Вот так встреча! В общем, я слетал за переводчиком. И тем же вечером вернулся на задворки «Местальи».

Сеньор Маноло, я из России. Хотел бы взять у вас небольшое интервью. Разрешите?

Да поговорим, конечно. Давай, садись. Сюда? Или сюда? Где удобнее? И, кстати, можно без «сеньор». Маноло. Просто Маноло. Будешь чего?

Спасибо, может стаканчик бренди...

Бренди? Что такое бренди?! А, коньяк. (Кричит девушке за стойкой). Налей сюда коньяку. Ну, спрашивай. Что тебе интересно? Только знаешь, отодвинься подальше, как бы не заразить тебя. Я, видишь, кашляю: проклятый грипп, или как его там. Еще в Южной Африке подхватил, все никак не могу избавиться. Тогда даже на время пришлось домой вернуться. Но — чуть подлечился, и — снова туда. К полуфиналу поспел.

Маноло, а как вот это все вообще началось?

А что началось-то? Вот эта история, с барабаном? Барабанил я, видишь, еще в животе у матери...

Ну, так мы все барабанили, а я спрашиваю, как ты стал футбольным болельщиком? Как в первый раз на стадионе оказался? Кто тебя туда привел? Может быть, отец?

Отец? Он самый обычный человек был, простой разнорабочий. Нет, он тут не при чем. Мать... Если бы не она, я, знаешь, сейчас с тобой наверное не разговаривал бы. Я когда совсем еще маленький был, началась у меня какая-то странная болезнь. Не знаю, что такое, но, короче говоря, я постоянно по уши в дерьме был, в самом буквальном смысле. И вот если бы она со мной не возилась, ночей не спала, я не знаю, чем все это кончилось бы. В общем, так получается, что она меня два раза родила. Футбол, правда, к этому тоже отношения не имеет, так ведь?

Абсолютно никакого. И все-таки, как все началось?

Ну, как началось. Лет с шестнадцати стал ходить на стадион, помню, что барабан у меня уже был. Только не спрашивай, как так получилось, что вот именно барабан. Все спрашивают, а я не знаю что ответить: так как-то, само собой получилось, я ничего специально не придумывал. Или вот еще спрашивают про эту шапку: «Откуда, мол, что это значит?». А это ничего не значит. Просто баскская шапка, мне ее один приятель подарил, я ее как-то раз на футбол одел, потом вроде привык, ну, и пошло. А некоторые из-за этой шапки думают, что я баск. Нет, неправда это.

Я сам, если на то пошло, из Сьюдад Реаля, деревенский, деревня моя родная называется Сан Карлос дель Валле, там народу меньше двух тысяч жило, когда я родился. Потом родители в Сарагосу переехали. И вот там я и начал по стадионам ходить, на местные команды. Ну вот, значит, «Уэска», потом «Барбастро», «Лерида», ты про такие поди и не слыхал ничего.

Про «Лериду» слыхал, а про «Барбастро», извини, не доводилось. А когда ты первый раз за сборной поехал?

О, так это намного позже уже было, в 79-м. Поехал, как сейчас помню, на Кипр, это отбор на Европу был. Понравилось, отлично время провели. И вот с тех пор и езжу — под 400 матчей уже. Иногда думаю, пора бы завязать, но нет, не могу. Ты бы знал, чего мне этот футбол стоил, сколько всего я из-за него в жизни потерял!

Расскажи, пожалуйста.

Я семью потерял. Жену и четверых детей. Две дочери, два сына...

Прости, Маноло, я не знал.

Ничего... Там так получилось: в 87-м поехал я в Барселону, на матч с голландцами. По дороге угодил в аварию, недели две провалялся в больнице, а как вышел, сразу мотнул в Австрию, еще на одну игру. Ну, и когда вернулся, никакой семьи у меня уже не было. Жена не выдержала, я ведь и раньше, бывало, надолго исчезал, и все из-за футбола. В общем, забрала детей и ушла. Как думаешь, легко мне было такое пережить? А я пережил. И слово себе дал больше никогда не жениться. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. В общем, сам видишь, ничего, кроме футбола у меня в этой жизни нет — такая, видно, судьба.

Давай, что ли, сменим тему. Вот у тебя уже восемь чемпионатов мира, ты их все хорошо помнишь?

Еще бы! Начиная с самого первого, нашего, испанского. Сыграли паршиво, хуже некуда. Но я свой личный рекорд все-таки поставил. Пока на разные матчи добирался, пятнадцать тысяч километров по стране проехал, да нет даже — почти шестнадцать, двухсот километров не хватило.

Недешево, должно быть.

Какое там недешево! Все автостопом! Клянусь, ни разу, никому, ни единого сентимо! Да у меня в то время и денег-то почти совсем не было.

То есть ты что, не работал?

Нет, ну что значит «не работал»? Работал, конечно, но с постоянными местами, честно говоря, худо было. Так, перебивался. В основном официантом. Заработки, конечно, невелики да и потом хозяевам мои футбольные дела тоже не слишком нравились — кому нужен работник, который сегодня работает, а завтра не знаешь, выйдет он, не выйдет. В общем, так и скакал с места на место. Как раз до 82-го года.

А с 82-го дела постепенно в гору пошли. Меня ведь с моим барабаном весь чемпионат по телевизору показывали. Ну, и соответственно, какая-никакая известность у меня уже появилась, популярность. Пошли разные предложения. Один знакомый, у него бизнес был такой — организация всяких праздников, пригласил в Барселону, чтобы я, значит, их рекламировал. Ну, я и поехал. В жизни эту поездку не забуду.

А что такое?

Да видишь в чем дело. Ехал я из Аликанте. А у нас там накануне разбился небольшой самолет. Пилот погиб. И вот, значит, его на скорой помощи везли в Валенсию, он вроде оттуда был. А водитель этой скорой, мы с ним знакомы оказались, согласился подбросить, это же все равно по пути. Так и ехали — он, я со своим барабаном, и труп на носилках.

А кстати, со скорой у меня еще один случай был. Лет тридцать назад, а может и больше. Короче, играл я в своей деревне в футбол с местными цыганами. И, надо же, мениск порвал! В общем, кладут меня на операцию, а тут как раз подходит матч «Сарагосы» с «Валенсией», на «Ромареде». Такая игра, ну не могу же я ее пропустить! Врачи, естественно, слышать ничего не хотят. Но я опять-таки договорился с водителем скорой, которая при больнице находилась. И он меня доставил на стадион, само собой, с барабаном. Помню, когда меня на каталке туда ввезли, такие овации начались, до сих пор приятно вспомнить. А после игры полицейские меня еще вдоль трибун прокатили — такой, знаешь, круг почета получился.

Здорово. Но мы перескочили. Давай вернемся к 82-му году. Говоришь, дела с тех пор у тебя на лад пошли?

Ну, да. Заработок появился постоянный. И даже один персональный спонсор. Он мне Мексику в 86-м оплатил. А в 1990-м, в Италию, я и сам уже мог кого-нибудь свозить. И свозил: был у нас там такой оркестрик из десяти человек. Играли прямо на трибунах, на всех наших матчах. И, кстати, вот этот бар я тоже тогда купил, в 90-м. Скоро двадцать один год как...

То есть ты стал знаменитостью. Ты — звезда. Ты — великий болельщик. Таких болельщиков, кстати, значительно меньше, чем великих футболистов.

Ну, я не знаю, знаменитость — не знаменитость. Я вот, веришь, в душе как был, так и остался, простой парень. Совсем простой. И даже если, честное слово, меня сейчас президентом какой-нибудь супер-компании назначат, все равно я попрошу, чтоб похоронили меня как обычного официанта. А насчет звезда или не звезда, я тебе еще одну историю расскажу, а ты сам думай.

Это как раз в Южной Африке было, на последнем чемпионате. Отличный, между прочим, был чемпионат. Здорово все организовано, отлично принимали. Нас перед отъездом пугали — мол, преступность и все такое — ерунда, ничего такого не заметил.

Да, так вот, там был такой момент: после одного матча какие-то люди хотели со мной сфотографироваться, довольно много людей. В том числе, один парень. Я смотрю на него, лицо вроде знакомое. «Где-то, — говорю, — я тебя видел». Он отвечает: «Ну да, наверное». «Где?». «В Барселоне, скорее всего». И только потом до меня дошло: Бог ты мой, да это же Стоичков! Ну вот, если он со мной сфотографироваться хочет, как по твоему, знаменит я или нет?

Скажи, а как такая популярность сказывается на бизнесе? Помогает?

Да грех жаловаться. Народу у меня в баре всегда хватает. Плюс, видишь, я могу торговать своими именными шарфами, мячами. Вон там на полке вино — узнаешь, кто на этикетке? Manolo El Del Bombo — это марка. Но вообще-то, конечно, я мог бы быть гораздо более богатым человеком.

Что мешает?

Футбол, конечно. Я ведь когда еду болеть, я бар закрываю. Без меня он не работает. А езжу я на все матчи. С 79-го пропустил, может, игр пять или шесть. Исключительно по болезни, других причин не было. Сейчас в скором времени опять собираюсь отъехать. В феврале — на товарищеский с Колумбией. А в марте с чехами игра, отбор на Евро-2012.

Почему так? Почему нельзя, например, кого-то за себя оставить?

Ну, нет. Я уж так решил: раз это бар Маноло, значит людей здесь должен встречать только сам Маноло. А по-другому какой смысл? Допустим, они приходят, хотят сфотографироваться, автограф взять, а меня нет. Куда это годится? Мой отец, он, я тебе говорил, простой разнорабочий был. Но кой-чего он в жизни все-таки понимал. И часто мне говорил: «Главное, сын, приносить людям пользу». Ну, вот я не знаю насчет пользы, но радость я людям точно приношу. Я же вижу.

А поездки твои сейчас кто оплачивает? Неужели все сам?

Сам, все сам. Федерация футбола помогает, конечно, но по мелочам. Перелеты, гостиницы, билеты — это все они. Остальное — я.

А вот, скажи, Маноло, с тобой так много всего происходило, ты так много где побывал. Мог бы ты составить какой-то рейтинг? Ну, скажем, три главных впечатления твоей жизни. Или сколько сам хочешь.

Три? Дай подумать... Ну, вот, например, в 2008-м в Швейцарии... Там, ты помнишь, как раз чемпионат Европы был. Так вот, швейцарцы меня пригласили на свою тренировочную базу. А туда надо было на вертолете лететь. У меня это в первый раз в жизни было. Страху я натерпелся, никогда больше в этот вертолет не сяду! Такое, скажу тебе, впечатление.

Это, значит, раз. Что еще? Ну, конечно, встреча с королем. Это 90-й год. Я давно хотел с ним встретится, была у меня мысль подарить ему футболку сборной с первым номером. Одним словом, написал я письмо в королевскую канцелярию, жду. Как раз перед финалом Кубка, а там «Барселона» с «Реалом» играли, мне отвечают, что король меня примет. И, в общем, он меня и правда принял. И мы даже немножко поговорили, с ним и с королевой, и он мне сказал слова, которые я до конца жизни не забуду.

Потом, значит, был еще один случай...

Погоди, а что король-то сказал?

Он, когда меня увидел, сказал: «Проходи, Маноло». Вот тебе это сложно понять, а для меня это был, наверное, самый важный момент в жизни. Ну, может быть, еще я так же счастлив был, когда дети у меня рождались...

Странно немного получается, Маноло. Все-таки вся твоя жизнь связана с футболом. А главные впечатления в ней какие-то не совсем футбольные. А как же, например, чемпионство в Южной Африке?

Ну, конечно, я бы про это сказал. Я уже как раз собирался.

Извини, еще раз перебью. Я понимаю, это сложно словами выразить, но вот ты 30 лет ездишь за сборной, и чемпионства — нет. Потом, наконец, Европа. И вот, через два года, мировой финал. И Иньеста забивает. И еще около четырех минут играть. Вот что ты в эти минуты чувствовал?

Ты знаешь, я молился. Я вообще человек набожный, к мессе нечасто хожу, но в Господа нашего Иисуса Христа, во всех святых верую. Я молился, чтобы Господь не отнял у Испании этой победы. Потому, что, ты понимаешь, я ведь думал, что до такого уже не доживу. И уже даже появились люди, которые стали говорить, что хватит, Маноло, больше на футбол не ходи, потому, что пока ты ходишь, Испания ни в жизнь не победит. А что я чувствовал после того, как выиграли? Знаешь, я всю свою жизнь вспомнил, все пятьдесят лет, что я на футбол потратил, все, что из-за него потерял. Значит, не зря это все было. Теперь могу умереть спокойно.

Ну, что ты, зачем так грустно?

Да нет, это я так, к слову. На самом деле думаю еще поболеть, поездить. Вот к вам в Россию через восемь лет собираюсь. А вообще, конечно, хотелось бы побывать на двенадцати чемпионатах. Это мечта такая: футболка испанская у меня под номером «12», двенадцатый игрок, понимаешь? Вот бы и чемпионатов двенадцать, красиво бы было! Не знаю, сил хватит ли, все-таки мне уже шестьдесят один. Все в руках Божьих. На него уповаю.

Ты с кем-то из игроков сборной сейчас знаком?

Да знаком-то практически со всеми, часто их в аэропорту провожал, встречал, руку жал. Но такого вот — прямо близкого знакомства ни с кем нет. Раньше, можно сказать, приятельствовали с Бутрагеньо, его отец, когда «Реал» с «Валенсией» приезжал играть, всегда до игры или после ко мне в бар заходил. Что могу про Эмилио рассказать? Ну, что. Хороший он парень. Игрок большой, а человек простой, душевный.

Тебя не раздражает, что в современном футболе крутятся такие огромные деньги? Зарплаты игроков разумными кажутся?

Да не мое это дело, чужие деньги считать. Если кому-то удалось своим трудом разбогатеть, я за него только рад. Мне другое в нынешнем футболе не нравится: слишком много у нас стало иностранцев, не только во взрослых командах, во всех клубных школах их тоже полно. Боюсь, как бы со временем это на сборной не сказалось. Откуда игроков-то брать будем, если иностранцы в клубах на поле выходят, а наши многие на лавке сидят? И, конечно, еще вот что меня беспокоит: вот эта грубость, хамство на трибунах, нетерпимость, даже драки. Раньше все-таки в этом смысле было лучше, спокойнее. Я с этим по мере сил борюсь, видишь, что у меня на барабане написано? «Спорту — да, насилию — нет». И, кстати, вот в этот бар может любой болельщик придти, любой команды. У меня такое правило: приходи, ешь, пей, болей, за кого хочешь, говори, что хочешь. Ну, только если ты своими разговорами других не оскорбляешь. Таких — сразу за дверь.

Что, были прецеденты?

Нет, ни разу. Мои правила все уважают.

Маноло, спасибо тебе за интервью. Последний вопрос. Ты извини, это, конечно, личное, и не хотелось бы тебе в душу лезть, но просто я под впечатлением.

Ничего-ничего, спрашивай, о чем хочешь.

Как с детьми-то у тебя, с женой отношения не наладились?

Да нет, к сожалению, никаких отношений. Младший раньше заходил, но это давно было. Они все здесь живут, в Валенсии, все у них вроде нормально, все живы, здоровы. Я об этом знаю, и этого мне сейчас достаточно. Знаешь, это, конечно, грустная история. Но мне кажется, что если бы можно было все это заново пережить, я бы, наверное, ничего менять не стал.

Петр БРАНТОВ