Истории успеха

Выпускница факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» Наталья Исаева занимается продвижением совсем юного художника — сыну Наташи Маркусу 11 лет, у него аутизм и тяжелая форма эпилепсии. Если вы сразу подумали о том, что это очередной благотворительный проект, то зря, — Маркус Мартинович делает вполне «взрослое» искусство, а Наташа по-настоящему много работает, чтобы делать выставки и продвигать своего художника. Это ли не арт-менеджмент?

Когда я готовилась к интервью, нашла много информации о Маркусе, но почти ничего — о тебе. Ты интересовалась искусством до того, как Маркус начал рисовать?

Да, и моя встреча с RMA произошла до того, как Маркус взял в руки карандаш. Так просто совпало: я интересовалась искусством и сын начал рисовать. Хотя, возможно, сыграла роль наша семья: и у меня, и у мужа все так или иначе связаны с искусством, дизайном, архитектурой. Видимо, у нас не было другого пути.

В чем проявлялся интерес? Ходила по музеям и читала книги об искусстве или хотела заниматься этим профессионально?

Когда мне было чуть больше двадцати лет и я уже была мамой, мне в руки попала зеркальная камера, и я, как и все с зеркалкой, решила стать фотографом. Дальше пошло, думаю, как у многих: прошла миллион курсов по фотографии, но все они мне казались не достаточно хорошими и глубокими. Я решила, что для гениальных снимков мне необходимо все знать о законах композиции, и начала поглощать все, что связано с классическим искусством. Потом наелась, почувствовала, что академическое искусство становится скучным, и начала двигать вперед — к импрессионистам и дальше, постепенно влюбляясь во все новые направления, пока не дошла до современного искусства. Так этот путь вывел меня к пленке, к ломографии и другим модным направлениям в фотографии.

В общем, мне все это нравилось, но я понимала, что фотографии-то не выставляются и не продаются.

Ты с самого начала ставила перед собой цель зарабатывать на своих работах?

Да, но не совсем. Главным все же было, чтобы все вокруг знали о моих концептах и суперидеях, ведь тогда они мне казались абсолютно гениальными. И конечно, хотелось, чтобы покупали работы в качестве признания моего таланта. Зарабатывать можно было и на фотосессиях, но это так приземлено, мне же хотелось заниматься ИСКУССТВОМ.

В это же время запустился курс RMA, который обещал ответить на вопросы: «Как стать галеристом?», «Как продвигать художников?». Я решила, что это самое оно — вот сейчас всему научусь и стану богатой и знаменитой. Короче, никуда я себя не продвинула, но я влюбилась в тему арт-менеджмента и поняла, что я больше организатор, чем художник.  

Когда Маркус начал рисовать, ты сразу решила, что займешься его продвижением?

Да, так и получилось. Первые вещи Маркуша начал рисовать, когда ему было шесть, а первая выставка случилась в семь. Выставку делала Марина Цурцумия на «Флаконе», и это очень круто для никому не известного семилетнего ребенка, который только взял в руки кисть.

Как ты договорилась с Мариной?

Да просто письмо написала с описанием того, какой Маркус классный и какие глубокие у него работы. В этом письме не было никакой презентации, не было портфолио, но Марина, видимо, заразилась моей восторженностью и предложила сделать персональную выставку. 

Как готовитесь к выставкам?

К каждой выставке мы готовимся по-разному. Есть очень удобные проекты, на которые мне нужно просто привезти заранее отобранные работы, а на некоторых выставках кураторы меня привлекают к совместной работе. Например, на выставке «Нулевая гравитация подсознательного», которая проходит сейчас в культурном центре «Интеграция», куратор Наталья Сосновская предложила вместе работать над проектом.

Важный этап любой выставки — это продвижение. К сожалению, далеко не все уделяют этому внимание, особенно в маленьких галереях: кто-то, вообще, считает, что достаточно опубликовать анонс на странице в фейсбуке. Даже если команда классная и понимает важность продвижения, я все равно так или иначе подключаюсь, так как уже знаю, кто готов писать о Маркусе.

Мне нравится заниматься организацией и продвижением, но иногда становится тяжело. Все-таки моя основная и самая сложная работа 24/7 — это быть мамой Маркуса.

Как находишь кураторов?

Часто мы сначала находим место, где будем делать выставку, и в выбранной галерее или музее есть кураторы, которые хотят работать над нашим проектом. Может быть другой вариант: есть идея, и я обращаюсь к знакомым и любимым мною кураторам. В то же время, если мне позвонит человек незнакомый и предложит сотрудничество, я с удовольствием с ним встречусь.

В общем, все по-разному, но всегда кураторы — это люди, близкие по духу, увлекающиеся, понимающие особенности работы с Маркусом.

Маркус может рисовать «по заказу»?

Нет, он в любой момент может сказать: «Я не хочу рисовать», и никто не заставит его передумать. Это не взрослый, здоровый художник, который понимает поставленные задачи и знает о дедлайнах.

Художникам, которые готовы работать с Маркусом в тандеме, приходится использовать уже готовые работы. Например, Настя Миро и Никита Грибский, с которыми я познакомилась в RMA, предложили вместе сделать проект об измененном сознании в большом городе, о состоянии после истерики или после серьезного стресса. Ребята хотят использовать живописные картины Насти и цифровые работы Маркуса, которые он публикует в своем инстаграме. 

Публикация от Markus (@markusmartinovitch) 1 Июн 2018 в 11:39 PDT

Расскажи о последней выставке.

Маркуша — сильный эпилептик и под каждым новым противосудорожным препаратом он меняется, соответственно меняются и его работы. На выставке «Нулевая гравитация подсознательного» среди этих серий, написанных под разными препаратами, мы ищем что-то общее, пытаемся найти исходную точку, в которой увидим настоящего Маркуса. Ведь мы не знаем, какой он безо всех этих препаратов, и он сам не знает. 

Выставка проходит в центре «Интеграция» имени Н. А. Островского. Сейчас, мне кажется, музей делает очень правильные шаги в сторону развития инклюзивных проектов, у них трудоустроено много слепых людей, например. И в этом мы с ними близки по духу.

Вы сделали насыщенную дополнительную программу: экскурсии, перфомансы, лекции, концерты, спектакли. Как решали, что будете делать?

Когда музей предложил выставить работы Маркуса на три месяца, я сразу начала думать, как привлекать людей. В общем, программа была разработана довольно внезапно, ее куратором выступила я. Раньше я такого не делала, поэтому, можно сказать, получился первый блин. Было много сложностей, в следующий раз нужно больше внимания уделить грамотному планированию. При такой насыщенной программе требуется хорошая пиар-команда, а ее не было, поэтому получилось, что при хорошем контенте мы не смогли пригласить достаточно зрителей. Это ошибки, на которых надо учиться.

Получился небольшой фестиваль. Мы пригласили медиапоэтов, перформеров, художников. Было приятно, что многие из них следили за творчеством Маркуса и сказали «да» сразу, а другие совсем не знали про Маркуса, но быстро прониклись.

Мы пригласили в параллельную программу классного перформера Елену Демидову, она позвала Андрея Андрианова. У них был готовый перформанс «Икеа», который идеально вписывается в концепцию выставки.

Перформанс «Икеа»

Еще Лена и Андрей решили делать уникальный проект «Как это футуристично» с участием Маркуса. Я объясняла им, что Маркус в любой момент может отказаться или закатить истерику, но они решили пойти на риск, и все получилось. Это была такая перформанс-игра: Елена задавала вопросы, Андрей на них отвечал, как на конференции, а в определенные моменты врывался голос Маркуса. Они говорили о космосе, о геологии, о погодных явлениях — о тех вещах, которые интересны Маркусу.

Спектакль «Принцесса Рапунцель и Йозеф Бойс играют в DisneyInfinity»

24 и 31 мая были потрясающие спектакли «Принцесса Рапунцель и Йозеф Бойс играют в DisneyInfinity». Спектакль поставила Мария Крючкова, она же познакомила нас с поэтом Никитой Сунгатовым. Когда к нам пришел Никита, я первый раз увидела, что Маркус разговаривает с посторонним человеком как со мной — не обрывками, не вспышками сознания, а на развернутом, понятном языке. Никита стал «бро с первого взгляда», они проводили много времени вместе, играли в плейстейшен, ходили в планетарий, общались. В итоге Никита сказал: «Я вдохновлен, я готов писать сценарий», а Маша тут же подхватила: «Делаем спектакль!». Маша — такой локомотив, которая несет всех вперед: она без бюджета собрала команду, музыкантов, привлекла профессиональных актеров, например, Софью Лебедеву («МакМафия», «Проклятие спящих»), от которой я фанатею уже давно. Все так закрутилось, что я решила постоять в сторонке и не влезать. Даже мои попытки объяснить, что Маркус дескать особенный и работать с ним нужно по-особенному, никому были не нужны — ребята как-то очень быстро поняли, что происходит у Маркуса в голове.

Когда мне в руки попал сценарий, я прочла половину и отложила, поняла, что хочу прийти и посмотреть спектакль целиком с чистой головой. Это все слишком круто, чтобы объяснять на словах. Очень надеюсь — и сделаю все для этого, — чтобы этот спектакль играли еще.

Театр «Эскизы в пространстве» делал спектакль-перформанс «Быть Маркусом Мартиновичем». Актеры сделали из популярных портретных работ Маркуса маски, причем они были без дырочек для глаз, и актеры вслепую двигались по пространству выставки в темноте, подсвечивая то себя, то работы фонариком. На словах это, конечно, звучит странно, но это был космос. 12 июня к нам приедет Наталья Водянова, ее фонд «Обнаженные сердца» оказывает нам информационную поддержку, надеюсь, «Эскизы в пространстве» смогут повторить перформанс.

Спектакль-перформанс «Быть Маркусом Мартиновичем»

Все мероприятия были удивительными — это стопроцентное попадание. Все люди, с которыми мы работали, однозначно услышали и поняли маркухины работы, в итоге получилось то, от чего я бесконечно получаю удовольствие и от чего в восторге зрители. Приходите на ближайшие события — в фейсбуке есть расписание. 

Вы живете на две страны, и в Германии у Маркуса тоже были выставки, расскажи об особенностях организации выставок в Германии.

Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что там я выступала просто как представитель художника: привозила картины, потом приезжала и забирала остатки и деньги за проданные работы. Единственное, что могу сказать, о немецком арт-менеджменте, — на письма с предложениями сотрудничества отвечают единицы, как и у нас.

Там лучше развито особенное искусство: есть много галерей, которые работают с необычными людьми, есть творческие центры, и это не наша «арт-терапия», это серьезная работа с талантами человека. Я считаю, что у многих людей с ограниченными физическими или умственными возможностями есть безграничные возможности в плане творчества. 

А как в России обстоят дела с искусством особенных художников?

У нас это не очень развито. Есть классные проекты типа «Наивно? Очень», о котором многие слышали, но мало кто знает имена конкретных художников. И сложно людей в этом винить. Скажи мне: «Проходит классная выставка одиннадцатилетнего ребенка» — первое, что я подумаю, что он ходит в кружок и нарисовал свои выпускные двадцать работок, — молодец, конечно, но зачем мне на это смотреть. Или так: «Проходит крутая выставка аутиста» — я закачу глаза и подумаю, что нужно идти ради благотворительности.

Никто не ожидает, что одиннадцатилетний аутист делает такие необычные, серьезные работы. В его работах — целый мир. Люди, которые приходят на выставку впервые, говорят: «О, это так круто, почему я не знал о нем раньше». Просто есть стереотипы, с которыми очень сложно бороться. Я рада, что у меня есть возможность громко говорить о Маркусе, его особенностях и его искусстве.

  

Мы хотели делать онлайн-галерею и выставлять в ней не только работы Маркуса, но и других особенных детей. Мы их не нашли. Мы обращались в центры, которые занимаются с такими детьми, а они отказывались давать работы, обвиняя нас в том, что мы хотим заработать на бедных детях. И даже мои заверения, что все деньги мы будет отдавать художнику, не помогли. Я буду пробовать еще, потому что вижу потенциал в развитии такой галереи.

Сложность в том, что Маркус не может быть полноценным участником арт-рынка, он не может откликаться на запросы сообщества, не умеет решать задачи, поставленные куратором. Но это не значит, что его в этом мире не должно быть вообще, это не значит, что все такие художники должны сидеть дома или в интернате. Мне не раз говорили, что арт-сообщество нас не примет, что ж: «Спасибо за вызов, — скажу я им, — вызов принят».

Как строится работа с коллекционерами? Это люди, которых ты знаешь лично, или случайные покупатели?

Конечно, есть покупатели, которых я не знаю: галеристы мне просто говорят, что работа продана и отдают деньги. Но в большинстве случаев, люди, покупающие Маркухины работы, — обалденные люди, я могу назвать их своими друзьями, потому что мы с ними на одной волне. Говорят, что с коллекционерами надо дружить, даже если они не очень приятные люди. Мне повезло — я искренне и с любовью приглашаю всех их на открытия и в гости, езжу с ними на шашлыки и поздравляю с праздниками, и, конечно, именно им в первую очередь предлагаю новые работы.

А как я привлекаю новых коллекционеров? Да легко! Кричу на каждом углу про то, какой Маркус прекрасный. Я говорю буквально — несколько работ я продала итальянцу, с которым познакомилась в клубе. Коллекционеры вокруг, мы никогда не знаем, кто именно покупает искусство.

Наталья Исаева с заместителем руководителя Департамент культуры города Москвы Владимиром Филипповым

Очень приятно, что именно с Маркушиных работ начинались коллекции моих знакомых: купив его работы, они понимали, что в загородном доме лучше вешать искусство, а не постер, купленный в мебельном магазине. У меня самой есть небольшая коллекция современного искусства, и я вам говорю — покупать искусство приятно. Кто-то боится цен, якобы искусство стоит баснословных денег, но это еще один предрассудок: многие современные художники продают свои картины по цене холста, у меня, например, есть авторские принты за 500 рублей.

Какой порядок цен на работы Маркуса?

Все зависит, от того, что это: постеры — десять тысяч рублей, работы на бумаге — двадцать тысяч, картины акрилом на холсте —тридцать-шестьдесят. Во время аукционов, естественно, больше. Картины не уходят как горячие пирожки, но у нас и нет такой задачи. Деньги от продажи работ — не наш основной доход. Я все эти картины очень люблю и с удовольствием бы их вообще никому не отдавала, но если мы хотим выставляться, мы должны быть частью рынка.

Деньги от продажи картин мы распределяем на несколько направлений: на будущее Маркуса, на материалы для следующих работ и продвижение. Часть денег я отдаю Маркусу, и он может тратить их на абсолютно любую фигню, какая придет ему в голову, — на дурацкую игрушку Ждуна или кондиционер, у которого пульт прикольно пищит. Я хочу, чтобы он точно понимал, что деньги растут не на деревьях, а появляются в результате работы. 

Футболка «Бесишь» Маркус Мартинович Ph: @plussizemom Make: @iadi_xyx Model: @soloveirasboinik

Публикация от Markus Martinovitch (@markusconcept) 31 Май 2018 в 3:57 PDT

Выставка «Маркус, жонглирующий рыбой» была благотворительной, и, судя по пресс-релизам, это было решение Маркуса. Как считаешь, почему он принял такое решение?

Мы живем в немного неестественной среде: Маркус не общается с обычными сверстниками, он ходит в особенную школу, очень много времени проводит в больницах. И Маркус видит, что очень многим детям хуже, чем ему. Когда я говорю, что мы можем им помочь, он соглашается. Он живет в своем мире, но откликается на чужую боль. И уж если Маркус может справиться с такими вещами, то мы, здоровые люди, и подавно. Разрисовать афишу в поддержку больного ребенка, отдать пару вещей, перечислить 100 рублей на благотворительность, расшерить пост в фейсбуке, в конце концов. Делать добрые дела значительно легче, чем кажется в начале.

И напоследок, немного про RMA. Судя по фотографиям в социальных сетях, вы до сих пор общаетесь с одногруппниками?

Комьюнити, которое образовалось в RMA, просто потрясающее. Я была старше почти всех, плюс была довольно скептически настроена, но в процессе общения поняла, что у нас много общего. Мы до сих пор дружим, поддерживаем друг друга. Мне очень жаль, что нет более теплого общения со следующими курсами. Команде RMA нужно придумать, как объединить всех. Факультет вырастил уже такое количество крутых арт-менеджеров, художников, музейщиков, пиарщиков, галеристов, что мы вместе можем свернуть горы, мы способны делать гигантские сложнейшие проекты и создать свой мир искусства.

Кроме комьюнити, мне понравилось, что можно было взглянуть на эту индустрию изнутри, понять, как работают все эти люди в музеях и галереях. Это придает уверенность, потом, когда нужно обращаться к этим людям со своим проектам, ты знаешь, с какой стороны подойти. Важно понять, что в разных местах работают по-разному, что частная галерея и государственный музей руководствуются разными принципами и правилами.

Мне кажется, самое тяжелое в работе арт-менеджера — это реально войти в мир искусства. Изначально тебя никто не ждет, в устоявшейся тусовке все обращаются к людям, с которыми уже работали. RMA помогает сделать этот шаг, получить некий кредит доверия, показать потенциальным работодателям и партнерам, что ты готов работать и учиться.

Беседовала Дарья Хаустова
Фото: Владислав Шатило и архив Натальи