Новости
Выбор факультета
23 января 2015

Трендспоттинг-2015

Каждый год «Артгид» обращается к представителям разных поколений и профессиональных страт нашего художественного сообщества, чтобы совместными усилиями описать набирающие силу тренды и ответить на вопросы о том, какими в ближайшем будущем будут формат коммуникации между представителями художественного сообщества, формы выставочной деятельности, специфика взаимоотношений искусства и власти, самочувствие арт-рынка и так далее. В начале 2015 года в редакции «Артгида» встретились куратор Музея современного искусства «Гараж» Екатерина Иноземцева, руководитель образовательного проекта RMA «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» Николай Палажченко, арт-критик Валентин Дьяконов и шеф-редактор «Артгида» Мария Кравцова для того, чтобы обсудить, каким будет наступивший год для русского современного искусства.

Мария Кравцова: В начале каждого года «Артгид» обращается к экспертам, чтобы попытаться совместными усилиями сделать прогноз развития нашей сферы в наступающем году и предсказать, каким будет 2015 год для русского современного искусства и художественного сообщества. Итак, первый вопрос: можем ли мы уже сегодня назвать ключевой фактор в развитии искусства этого года?

Екатерина Иноземцева: Мне кажется, что ключевой фактор этого года — финансовый. В 2014 году произошло много агрессивных событий — от военных действий на территории Украины до падения цены на нефть и курса рубля в ноябре–декабре, — и поэтому весь 2015 год мы будем расхлебывать довольно существенные последствия событий года 2014-го. В ближайшем будущем нас ожидает перегруппировка институциональных, музейных и кураторских сил, заморозка всех бюджетов на искусство, что повлияет, прежде всего, на крупные институции и получающие деньги из госбюджета музеи. Запланированные на 2015 год большие выставки-блокбастеры, скорее всего, будут отменены или приедут в Россию в сильно редуцированном виде, а кураторы будут озадачены тем, как из своего чего-то сделать что-то такое, чтобы пришел зритель.

Николай Палажченко: Тут следует добавить и то, что бюджеты сократились не только за счет падения курса рубля практически в два раза, но и за счет того, что со стороны государства происходит прямое секвестирование расходов на культуру. Так что сейчас государственные институции могут рассчитывать на получение 20–30% от тех бюджетов, что они получали еще год назад. Но и это еще не все. Уже упомянутые события 2014 года вымели из нашей сферы практически всех спонсоров. Последствия этого тоже понятны. Но мне все же кажется, что этот кризис может обернуться и положительными изменениями в искусстве. Действительно, выставок-блокбастеров станет меньше, но, как говорится, с бюджетом все могут, а вот без бюджета справляются только самые талантливые. Поэтому в 2015 году лучше других будут чувствовать себя те институции, что смогли за предыдущие годы собрать сильные в интеллектуальном и операционном смысле команды, а также те, у которых выстроены взаимоотношения с публикой. Но бюджеты бюджетами, а вот что касается непосредственно искусства, то для меня совершенно очевидно, что поколение, которое я называю «художники до 35 лет», окончательно вошло в силу — сегодня именно оно олицетворяет современное искусство. При этом все сложнее и сложнее найти активно действующего, не почивающего на лаврах художника поколения 50–60-летних, который сохранил бы трезвый ум, твердую память и не работал бы в режиме ксерокса, делая то же, что и десять, и двадцать лет назад.

Е.И.: Да, для нового поколения художников сейчас наступил удачный момент. У них есть все возможности для того, чтобы сделать что-то на больших значимых площадках, но мне все же кажется, что большинство из них сейчас станет участниками различных программ резиденций за рубежом…

Валентин Дьяконов: …потому что, как ни парадоксально это звучит, гранты и резиденции стало гораздо проще получить после того, как внешняя и внутренняя политика России достигли определенного градуса. Западу снова стала интересна Россия, снова заработала старая добрая идея гуманитарной миссия, которая сводится к тому, чтобы вывезти, накормить, поселить и дать возможность проявить себя оппозиционно настроенным русским. Но сегодня речь идет далеко не только о политических разногласиях с правительством — все чаще встает вопрос, как заниматься своим делом без того, чтобы вступать в противоречие с уровнем всеобщей визуальной грамотности. И если раньше можно было утешаться тем, что официоз и индустрия рекламы построены на каких-то примитивных, но в целом смешных решениях, то теперь все максимально упростилось — и телепропагандисты, и рекламщики бьют в одну точку с точностью дятла. И наша задача — уже не просто критика, а противостояние, намного более агрессивная позиция.

М.К.: Как в новых условиях будут строиться взаимоотношения со зрителем в этом году?

Н.П.: Для многих профессионалов и зрителей искусство сегодня снова становится формой мягкой внутренней эмиграции. Чем дискомфортнее вокруг нас, тем выше интерес к искусству, музыке, театру. И если в тучную середину нулевых этот интерес был прежде всего обусловлен интересом к арт-рынку (который еще и подавался под соусом «фэшн»), то сейчас, как мне кажется, этот интерес качественно изменится. Он станет более содержательным. Будет расти роль культуры как поля непрямого интеллектуального обмена внутри общества, а также будет расти ответственность художников и кураторов за высказывание. Когда мы были на фиг никому не нужны или были «модными», то могли нести любую чушь, и все это снисходительно воспринималась публикой. Но сегодня требования публики к культурному продукту выросли: люди начинают по-другому относиться к искусству, публика не просто на что-то безучастно смотрит, а ищет ответы на свои вопросы. Я вижу, как люди начинают переосмыслять вышедшие за последние годы книги, например, того же Владимира Сорокина, который раньше проходил по ведомству стеба, а сейчас считается чуть ли не пророком, и как они ходят на выставки, в театр. Недавно я наблюдал, как на выставке коллекции Костаки люди по-новому смотрят на авангард, находят в нем двойные и тройные смыслы, которые художники туда и не вкладывали или вкладывали, но совершенно другие.

Е.И.: Есть на выставке Костаки и еще один эффект, который достигается за счет ее экспозиционных особенностей. Экспозиция сделана так, что ты оказываешься в специальном пространстве, которое считывается как полускрытое и полуразрешенное. Ты понимаешь, что «официальное» осталось там, за пределами выставки, а ты сейчас находишься в специальной зоне.

Читать далее…

Все новости >