Андрей Бартенев: «Люблю лежать на двух диванах, а не сидеть на двух стульях»
В плотном графике человека-праздника, художника, перформансиста, куратора огромного количества выставочных проектов Андрея Бартенева время для интервью найти непросто. Art and Houses чудом это удалось — Бартенев выделил час перед открытием очередной выставки в галерее «Здесь» на Таганке, где он уже три года делает разнообразные проекты, и рассказал о том, как театр спас ему жизнь, о ленивых русских и самом памятном Новом годе.
Вы всегда очень оптимистичный, улыбающийся, легкий и жизнерадостный человек — человек-праздник, так вас воспринимают. А что вас может расстроить?
Наверное, если на меня свалить очень много работы, то это меня начнет расстраивать. Я люблю лежать на двух диванах, а не сидеть на двух стульях. (Смеется.) И ничего не делать. Я люблю смотреть кино, читать книжки, стихи. Люблю, когда надо мной чайки орут, смотреть в окно, где ласточки летают, солнце светит.
Это после детства в Норильске?
Да, очень люблю тепло и солнце. У каждого человека свой индивидуальный ритм и график, вот сейчас у меня график солнца и ритм птиц.
Вы окончили Краснодарский институт искусств по специальности театральный режиссер. А рисовать там учили?
Он тогда еще назывался Институт культуры. У нас были такие предметы, как сценография и театральный костюм. И, конечно, история костюма. До этого я окончил восьмилетнюю художественную школу и хотел поступать на худграф Кубанского университета, но из-за плохого зрения меня не взяли и… спасли мне этим самым жизнь. Потому что театральное образование предполагало более широкий спектр знаний, и в нем присутствовало самое главное — свобода. То есть в рамках театральной дисциплины мы изобразительно и визуально могли высказываться как угодно. Наша группа сделала очень скандальный спектакль по пьесе Евгения Шварца «Голый король», где я играл голого короля и, соответственно, выходил на сцену голым. Наши педагоги были в шоке от голого меня, и спектакль закрыли сразу же после генерального прогона.
Цензура 1980-х?
Да! Она только начинала ослабевать вместе с коммунистическим строем. У нас было четыре основополагающих дисциплины: история партии, марксистская философия, научный коммунизм и политэкономия. Все эти предметы влетали в одно ухо, а из другого вылетали, то есть тут же моментально вываливались из головы после экзамена. Способность произносить и речитативить знания, которые касались истории коммунистической партии, приносили хорошие отметки, но ничего не оставляли в памяти. Самое главное, что я вынес из этого прекрасного учебного заведения, это способность структурировать, алогично мыслить и видеть цель.
Какую роль сыграла в вашей карьере Жанна Агузарова?
Как только появилась группа «Браво» в начале 1980-х, я сразу попал под ее влияние через норильских «бравистов». Мы тусовались возле драмтеатра, собирались у пожарного выхода. Одевались дико стильно. После института я получил свободное распределение и уехал в Сочи, потому что у меня там были друзья — джазовые музыканты и я дружил с Андреем Григорьевым-Апполоновым (солист группы «Иванушки International». — AAH). После Норильска мне хотелось жить на юге. В 1987-м я познакомился в Сочи с Жанной и ее командой. Они мне сказали: «А что ты, такой красивый, тут вообще делаешь? Конечно, прекрасно — город у моря, пальмы, солнце. А что дальше-то? Переезжай в Москву!» И в 1989-м я переехал в Москву.
