В филиале Московского музея современного искусства в Ермолаевском переулке новый арт-сезон начинается с персональной выставки Валерия Чтака «В моем случае ни в коем случае», на которой будут представлены его новые работы, графика и инсталляции. ARTANDHOUSES поговорил с художником о культуре — самой выставке, Йозефе Бойсе, фильме «Тряпичный союз» и дизайнере Гоше Рубчинском.

В этом августе тема 1990-х стала очень модной. Все вспоминают те годы — стиль, музыку, искусство. Для вас они что-то означают?

Я их не люблю. В 1980-х я был еще совсем маленьким, в 1990-х мне было десять лет и я был глубоко несчастным человеком, буквально всё это десятилетие — от начала и до конца. Люди омерзительно одевались, были бедными и готовы были делать всё что угодно. Отвратительно, я не могу на все эти фотки смотреть. Вот в 2000-е хорошее время было, когда у людей появилась возможность делать искусство, а не пальцем в носу ковырять, появилась возможность увидеть Европу. В 1990-е русские, выезжавшие в Европу, — это была банда гопарей, которых возил куратор и обычно офигевал, что русские люди могут купить какую-то фигню за пятнадцать марок и безумно этому радоваться.

Сегодня у художников есть возможность поехать в резиденцию…

Здесь уже другой перекос. Молодые художники сегодня начинают пальцы гнуть на ровном месте. Им молоко не молоко, и подавай всем роскошную жизнь. У людей, выросших в 1990-е, есть адекватное восприятие реальности. Они понимают, что можно довольствоваться насущным, можно особенно не кочевряжиться. А молодые художники не знают, что раньше многое стоило больших усилий. «У меня бюджет выставки столько-то долларов, и вообще я на производстве, не звоните мне сейчас» — говорят они. А я помню, как мобильные телефоны только появились. У меня есть сын, который буквально с телефоном в руке родился. Когда он научился возить пальцем по экрану, телефон стал общедоступен. Конечно, у него совсем другие представления о жизни. Я же помню, как появился YouTube. Я не хочу толкать речи в духе «мое поколение было таким крутым, а вы нет». Но между нами всё равно есть некая поколенческая разница. Люди, которые видели мир без интернета и YouTube, понимают, что вообще-то этого всего может и не быть. Они понимают, что тебе никто ничего не должен, тебе не должны предоставлять мастерскую по первому твоему зову. А молодые считают, что как только у тебя появляется контакт с галереей, требуй себе мастерскую. Почему? В связи с чем? Вот у меня сейчас будет выставка, и я про себя думаю: «Интересно, а я заслужил кармически, ментально всё это?» В этом августе я, кстати, официально перестану быть молодым художником. Мне исполнится тридцать пять лет. Так что это будет выставка уже не молодого художника, такой эстеблиш-арт.

Как вообще вошли в профессию, с трудностями?

Да всё само получилось, я же вообще стал художником случайно, и успешным стал случайно. В одной песне есть слова: «У тебя бы никогда не получилось, если бы ты знал, как это делается». Теперь уже некоторые вещи получаются именно потому, что я художник. Как можно сделать выставку в Ермолаевском? Ты просто звонишь Леше и говоришь: «Лёш, привет, это Чтак, давай выставку сделаем?» Как это может сделать неизвестный молодой художник? Не может. Как я это сделал? Как говорил Фирс в «Вишневом саду», «я давно живу». Я помню, что все картинки, которые я делал, всё время кому-то нравились. Ты всё время эту реакцию ждешь: «Вау, как круто, чувак». Я начал заниматься искусством в шестнадцать лет, я до сих пор охреневаю, что я художник. Я всегда мечтал быть рок-звездой. В 1998 году я начал участвовать в активностях группы «Радек». Тогда это было проще, чем сейчас в моем уже возрасте. Поэтому если я сейчас буду делать что-то совместное с молодыми художниками, я буду как «классик» среди них. Я в свое время пытался делать выставку с Гутовым и Осмоловским. У меня с ними не получилось. Они как банда престарелых курочек сидели и вспоминали: «Помнишь тогда это было, а помнишь вот это».

Читать далее…