Новости
Выбор факультета
05 июня 2012

Интервью Николая Палажченко проекту «Сноб»

Проект «Сноб» опубликовал интервью арт-дилера и куратора новой образовательной программы компании RMA «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» Николая Палажченко, в котором он рассказал о курсе и о развитии современного искусства в России. Предлагаем вашему вниманию этот материал.

Большинство убеждено, что «культурная политика» — это о политиках, которые мало матом ругаются

Текст: Ксения Чудинова

Николая Палажченко называют серым кардиналом мира современного искусства. Его всегда можно встретить на новых выставках, открытиях галерей, и порой оказывается, что галерею или выставку сделал он. Экс-куратор «Винзавода», запустивший работу арт-центра, принимал непосредственное участие в пермской культурной революции, сейчас курирует курсы по современному искусству RMA, набирает молодых студентов и готовится выпускать арт-менеджеров. Кто это такие, в чем смысл его работы, что такое культура вообще и почему она важнее политики, Николай Палажченко рассказал в интервью проекту «Сноб». 

- Чем ты сейчас занимаешься?

Я возглавил образовательную программу «Арт-менеджмент и галерейный бизнес», которую запустила компания RMA, существующая на рынке около 10 лет и занимающаяся целевым бизнес-образованием. RMA на самом деле учат ресторанщиков, интернетчиков, музыкальных продюсеров, спортивных продюсеров и спортивных менеджеров. В какой-то момент они решили, что таким же образом, как они учат спортивных и кулинарных менеджеров, можно научить арт-менеджеров. Я долго над этой идеей смеялся, потом подумал и понял, что как минимум хуже не будет, и согласился. Если честно, это полностью поменяло мою жизнь и мою картину мира. Я иначе увидел свою профессию и отрасль, в которой работаю. Я начал более системно мыслить и по-другому смотреть на то, чем мы все занимаемся. Это позволило мне обновить отношения и глубоко и содержательно пообщаться с некоторыми профессионалами в области культуры, которых я безумно уважаю, но с которыми у меня последние пару лет не было возможности общаться содержательно, например, с Андреем Ерофеевым, с Зельфирой Трегуловой, с Михаилом Каменским, Иосифом Бакштейном, то есть с теми людьми, которые не только что-то ручками делают, но еще и думают о содержании и о смыслах искусства.

К тому же мы набрали каких-то совершенно фантастических студентов! Это все люди с разным опытом: кто-то работал в офисе десять лет и решил, что ему надоело и что он хочет заниматься искусством; кто-то сразу после института пришел к нам; кто-то долго жил за границей и, приехав сюда, хотел бы построить здесь стартапы в области культурных индустрий. Конечно, я трачу гораздо больше времени, чем рассчитывал, но получаю массу удовольствия.

- Где проходят занятия?

На «Винзаводе», мне очень приятно, что именно здесь. Я посвятил этому месту четыре года своей жизни, оно для меня родное, дорогое. Я без дураков убежден, что здесь сосредоточены мощнейшие культурные и человеческие ресурсы Москвы. И для «Винзавода» важно, что у него появилась интересная, содержательная образовательная программа.

- Меня очень удивляет слово «арт-менеджер». Это что такое?

Я, признаться, вообще удивляюсь русскому языку. Слово «арт-менеджер», на мой взгляд, антигуманное, а «куратор» тоже не подходит: оно вызывает холод по спине, в нем есть что-то такое комсомольско-кагэбэшное. По-моему, русский язык абсолютно не создан для описания терминов современного искусства. Так же отвратительно в русском языке звучит слово «инсталляция». Знаешь, что это такое? Это когда сантехнику покупаешь на рынке на МКАДе, то там на каждом углу написано это слово «инсталляция»: имеются в виду такие железки, на которых крепится и прячется внутрь стены бачок унитаза. А как тебе «ассамбляж» — слово, которое означает важнейшее медиа в современном искусстве? Или «скульптура», вызывающее большое количество довольно гнусных ассоциаций? Так, когда мы первый раз приехали на «Винзавод», то ровно в том месте, где сейчас написано «Винзавод» висела вывеска «Памятники» — там делали надгробия.

Так что, если честно, название курса «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» мне самому не очень нравится, но мы его, зажмурившись, приняли и решили, что оно более или менее доступно объясняет, чем мы занимаемся. Конечно, в названии нет еще более чудовищного словосочетания «культурная политика», хотя этому посвящена значительная часть нашего курса, потому что невозможно создать ни один проект в области искусства, если ты не понимаешь, что такое культурная политика. Но тем не менее мы отдаем себе отчет, что в России, когда ты произносишь это словосочетание, большинство убеждено, что речь идет о политиках, которые мало матом ругаются.

- Кто писал программу для твоего курса?

Я писал. И я долго думал, как ее построить, и понял, что важно понимать три вещи. Первое — ты должен понимать профессию: как именно устроен музейный менеджмент, как устроена арт-ярмарка, арт-центр, что такое страхование и транспорт в современном искусстве, как работает музей, какие в нем должны быть службы и многое другое. Второе — это сильная сторона RMA — общебизнесовый подход к работе: бизнес-коммуникации, PR-менеджмент, бухгалтерия, общее устройство российского законодательства. Это то, чему вообще не учат на искусствоведческих факультетах России. И третье — важно понимать про искусство.

- Разбираться в искусстве или вообще понимать процесс?

Чтобы разбираться в нем, недостаточно ни годового курса, ни двухмесячного, никакого. Чтобы понимать в искусстве, нужно всерьез быть искусствоведом, отучиться, получить пару высших образований, иметь серьезную практику и так далее. Это все-таки экспертная история. Но, для того чтобы понимать какие-то базовые механизмы искусства: что это такое, зачем оно, какое место оно занимает в обществе, какую пользу оно может приносить и какой вред, хватит нескольких лекций людей, которые глубоко сидят в этой теме.

- Этого достаточно?

Я действительно в это верю. Мне вообще кажется, чтобы человек изменил свою жизнь, ему достаточно часового разговора с другим умным, интересным человеком. Неважно, будь то индийский гуру, бизнес-лидер или психолог, а весь мой курс построен на том, что мы приводим таких людей.

- Откуда деньги на эту программу? Вкладывается ли государство в это образование, пусть частично?

Нет, это платный курс, и он недешево стоит. Вообще я считаю, что надо уходить от патернализма, не все хорошее должно быть обязательно государственным. Государство нас поддерживает уже тем, что мы очень плотно работаем с государственными и городскими музеями, что люди, которые на службе в этих структурах, к нам приходят и читают лекции, делятся опытом. Мы не берем деньги у государства, а продаем качественный образовательный курс будущим арт-менеджерам. И мы не выдаем никакого диплома государственного образца, мы выдаем наш диплом и считаем, что именно он должен котироваться в профессиональном сообществе. Это моя личная планка: то, что делает Палажченко, в профессиональной среде гораздо круче, чем какой-нибудь государственный сертификат. Я надеюсь на это. Иначе я бы не стал этим заниматься.

- Как ты понимаешь конкуренцию на культурном поле? Это конкуренция за дотации?

Не совсем. Мне кажется, что результат всеобщего повышения качества менеджмента будет виден тогда, когда, во-первых, возникнет нормальная профессиональная дискуссия не в режиме «ты чо?» и не в режиме «нас обнесли», а профессионального, аргументированного и интеллигентного разговора по существу. Нам очень не хватает общественной дискуссии, причем, надо признать, не только в культуре, но и в политике и любой другой общественной жизни. А вторым признаком того, что среда изменилась, станет появление не очередных флагманов типа «Винзавода», «Стрелки», «Гаража», Перми, Капкова, а тех, кто эти флагманы подпирает, тех, кто идет за ними.

Читать текст полностью на сайте проекта «Сноб»

Все новости >