В среду, 5 марта, в Фонде культуры «Екатерина» (улица Кузнецкий мост, дом 21/5, подъезд № 8, вход со стороны Большой Лубянки) пройдет выездное занятие для студентов программы «Арт-менеджмент и галерейный бизнес», посвященное выставке «Реконструкция-2». Начало занятия в 19.00. Проводит: директор фонда Александра Харитонова. Приглашаются учащиеся групп «А-3» и «А-4». При подготовке рекомендуем ознакомиться с интервью, которое Александра Харитонова дала радио «Эхо Москвы» в январе 2014 года.

«Десятилетие с 90-го по 2000-й было одним из самых плодотворных с точки зрения новых художественных идей»

Поехали. Возвращаемся в 90-е. Отсчитываем время назад. Выставка об истории московского искусства второй половины 90-х годов « Реконструкция – 2». Открывается в четверг.

В четверг открытие, в пятницу первый рабочий день. В замечательном выставочном зале « Фонда Екатерина» совместно с « Гаражом», который готовит научную программу просветительскую и каталог.

У нас в студии А. Харитонова, директор фонда. Скорее, я координатор выставки и арт-директор « Фонда Екатерина». Спасибо большое, что вы пришли. Мы будем сейчас отсчитывать время назад. Говорить о таком странном периоде российского искусства, в котором художник, галеристы влияли на политику, мне кажется, больше, чем сейчас иные политтехнологи.

Я бы здесь во главу угла поставила художников. На это куратор выставки, Елена Селина, тоже делает особый акцент. Сейчас, вспоминая это время, самыми громкими событиями были все наши политические перипетии, но в целом, мне кажется, в культуре эти художественные выставки в галереях и некоммерческих пространствах, они занимали очень важное место. Их до сих пор вспоминают не только с такой ностальгией, как молоды мы были, как все было прекрасно, а именно с точки зрения того, что это была такая благодатная эпоха. Эпоха больших надежд. Энтузиазма всеобщего подъема. Это вылилось в очень мощный результат. Мне кажется, это десятилетие, с 90-го по 2000-ый, оно было одним из самых плодотворных с точки зрения новых художественных идей, экспериментов не только с концепциями, с политическими высказываниями, а в первую очередь с художественной формой.

Давайте про галерею Марата Гельмана. Почему галерея Марата Гельмана стала такой популярный в тот момент? Что он такого сделал?

Мне кажется, галерей было очень мало. Те люди, которые шли в галерейный «бизнес», это были неординарные люди, готовые сворачивать горы. Марат сделал основной акцент на довольно радикальных политических высказываниях в том числе.

Гельман, политтехнолог, фактически отец изменений в городе Пермь, связанных с культурной революцией в Перми. Самый скандальный персонаж нынешнего времени, он начинал с политического возгласа.

Он начинал с радикального в самых разных аспектах. Очень много было и политического у него.

Почему тогда не приходила милиция? Или приходила?

Я думаю, это все пришло позже. Мне кажется, если мы вспомним параллельно, что у нас происходило в истории, это была атмосфера всеобщего хаоса, как в политике. Люди не могли определиться четко со своей позицией. Мне кажется, такое же брожение происходило вообще в искусстве в том числе. Мне кажется, искусству тогда было не до искусства в том смысле, что эта вселенная существовала параллельно. В некотором смысле довольно герметично, на мой взгляд. Тогда на это не обращали пристального внимания. Это были маргиналы. Это не попадало в сферу интересов государственных музеев. Если милиция как-то вмешивалась, это было с точки зрения общих норм, как-то успокоить обеспокоенных граждан.

Когда мы говорим о галереях современного искусства в 90-е годы. Это же не Третьяковская галерея? Как это выглядело: Физически это что?

Физически это были разные пространства. Чаще всего за неимением денег и неимением, как и до сих пор, государственной поддержки, это были маленькие пространства. Та же « XL» галерея, она несколько раз переезжала. «Айдан галерея» находилась на Новопесчаной улице на одном из чердаков. Это место для выставки, которое привлекало к себе сначала определенную тусовку. Затем, во второй половине 90-х годов, галереи пытались больше вступать в диалог с потенциальными покупателями и зрителями. Тогда это была экспериментальная площадка для первого выхода современного искусства на некую общественную платформу.

А российское современное искусство в середине 90-х годов пыталось понять запад и сравнивать себя, я так понимаю.

Это был любопытный период, поскольку именно в 90- е годы интерес к России возник, я помню это по своему детству, у европейских и американских галеристов и музейщиков. Очень много людей приезжали из музея Гуггенхайма, из музея Современного искусства из Нью-Йорка, и в этот момент художники пытались выразить себя и экспериментировать с самыми разными формами искусства в большей степени, нежели смотреть на запад и что-то пытаться скопировать. Это впечатляло, это было интересно. Но мне кажется, что искусство 90-х более самобытно, более глубокое, нежели искусство второй половины 2000-х. Конечно, наверно, смотрели на западных художников. И есть даже какие-то совпадения. Мне кажется, это совпадения общекультурного порядка, нежели слепое копирование.

Кого вы показываете на « Реконструкции – 2» в « Екатерине» в этот раз?

Мы показываем очень много разных художников. Можно их начать перечислять, у нас два важных участника – это « XL» галерея и галерея Гельмана. Мы показываем концептуалистов, это Захаров, Макаревич, Елагина, мы показываем Кулика. Здесь я бы хотела сказать, что очень сложно делать такой проект, потому что не все работы можно восстановить. Что-то мы показываем фрагментарно, в этом смысле мы благодарны « Гаражу», который не просто издал каталог, сделал образовательную программу, но и предоставил очень важное архивные видео. Там можно увидеть, как происходили открытия, какая на них была публика. На этой выставке будет замечательная работа А. Бродского « Утопическая канализация», будет огромная, масштабная садово-парковая скульптура Кулика « Оранжерейная пара».

Это будет в самой галерее как видеодокумент?

Эта работа, которая сохранилась. Это большая скульптура. Я ее называю скульптурой, хотя, по сути, это корова и бык. Это оранжерея с цветами, но сделанная в характерной для Бориса Олеговича манере.

Кто попал, кто не попал? Как вы выбирали? Кто и на что обижался? Это всегда очень интересно. Речь идет о художниках, ныне живущих, которые даже сейчас будут спорить за право считаться лучшими. Нам тут пишут. «Дубосарский, Виноградов».

Они тоже присутствуют на нашей выставке, это неизбежно.

«Человек-собака». « Про человека- собаку сейчас отдельно поговорим. « Бренер, испачкавший картину Малевича. Эх, было время»,- пишет Александр.

Это речь идет о его акции в музее «Стеделийк».

А в чем был смысл? Я этой акции не помню. Это совсем недавно было. Тогда не все люди следили за культурой, за художественным процессом в России, потому что были заняты другими вещами. Самые яркие акции, как собака Кулика, доносились до простых людей, как какой-то мужик, Кулик его зовут, голый вылез на улицу и изображал собаку. И есть уникальная возможность наверстать, ретроспективно восстановить. Я недавно читал, в « Большом городе» был целый номер, посвященный старым московским клубам. Это же целая история, и ты можешь наверстать. Вот уникальность выставки в «Екатерине».

Совершенно верно. Мы именно поэтому с «XL», с куратором Еленой Селиной взялись за этот проект. Поскольку для нашей выставочной программы очень важно делать такие ретроспективные выставки, отражающие определенный период в разных культурных регионах, в разных городах. Мы делали « Новую академию», которая была важным явлением для Санкт-Петербурга, с Москвой так не получается. Не получается, что приоритетным было то или иное направление, концептуализм, акционизм, это все сосуществовало параллельно, пересекалось, не пересекалось. В этом смысле, кто попал, кто не попал, здесь важно было для куратора выставки отразить всю широту спектра, показать самое интересное. Важно было показать такие точки притяжения, например, в первой части концептуализм в некотором смысле противопоставлял себя художникам нового поколения.

Это « XL» галерея, галерея « Риджина». В « Риджине» куратором был Олег Кулик. Очень многие неожиданные экспозиционные решения, решения по выставкам, они случились благодаря Кулику. Он это делал оригинально, мудро, с провокацией, но с провокацией с большой буквы. Не с какой-то пустой политической провокацией, а именно художественной. Это искусство заставляло задаваться вопросами, заставляло думать, что такое человек-собака, который показывался в галерее Гельмана. Это было в первой части выставки.

Читать дальше…