Новости
Выбор факультета
13 ноября 2014

«Рушится запечатленный в искусстве образ мира»

«Лента.ру» публикует фрагменты беседы Ирины Александровны Антоновой, президента Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, и Антона Белова, директора музея «Гараж», преподавателя факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес», которая состоялась в рамках цикла встреч с деятелями культуры на «Ночи искусств». На основе своего более чем полувекового опыта музейной работы Ирина Антонова рассказывает о музеях в новые времена, о том, в чем секрет шедевра и чем на самом деле является современное искусство. Фрагменты разговора также опубликованы на портале «Артгид».

Ирина Антонова: Мы всегда живем в пространстве культуры. Культуру определяют очень по-разному: есть культура материальная, есть культура духовная, есть культура античная, буржуазная, культура Майя, культура быта. Мораль и право тоже относятся к культуре. А есть, конечно, культура художественная, она также очень обширна. Это понятие включает в себя и театр, и музыку, и кинематограф, и литературу, и архитектуру… Но в ходе сегодняшней встречи я буду говорить о вещах, которые ближе мне как работнику музея.

Мне кажется, что многие из здесь присутствующих считают, что музей — это очень древнее по времени создания учреждение. На самом деле это не так. Музеи появились только в середине XVIII века — и одними из первых были Британский музей и Лувр. До этого, конечно, были различные коллекции и собрания, но их жизнь была своеобразна. Скажем, в пирамиде, где хоронили фараона, был набор замечательных вещей, в том числе и сокровища. Но гробница не была музеем: она никому не была доступна. Музей начинается с момента, когда с коллекцией знакомится не только владелец, тот, кто ее приобрел, собрал или придумал, но и зритель.

Только по видимости изобразительное искусство — самое легкое в восприятии: «Я смотрю — и я вижу». Сила художественного произведения, его смысл не столько в том, что вы видите, на что вы смотрите, — он совсем в другом. При беглом взгляде, при первом соприкосновении вы снимаете самый поверхностный слой: сюжет, интригу, персонажей, все остальное уходит от внимания… Общение же с настоящим, подлинным произведением искусства, которое доставляет радость и счастье не на одну минуту, не на один день, а часто на всю жизнь, — это постоянное погружение и проникновение в его глубины.

В чем особенность шедевра? В том, что со временем меняетесь вы сами, меняется ваш жизненный опыт, вы что-то узнаете, то, что представлялось важным, уходит, а казавшееся менее значимым выходит на первый план; но все эти изменения уже содержатся в произведении, и каждый раз вы видите в нем новые пласты. И вот эта радость увиденного и открытия нового — это ваша личная радость. В этот момент вы на уровне творца — и это то, что дает счастье от общения с искусством.

Антон Белов: Допустим, что в коллекции вашего музея сейчас находятся 700 или 800 тысяч произведений. Если оцифровать часть из них, выложить в интернет, снабдив комментарием, и дать возможность работать с ними, расширит ли это культурные возможности? Станет ли такой шаг пропагандой искусства?

Ирина Антонова: Это работа, которой мы занимаемся на протяжении всей нашей жизни! Мы делаем телепередачи, готовим фильмы; сейчас в работе целый ряд таких продуктов и для интернета, и для телевидения. Не говоря уже о каждодневной работе с нашими посетителями самых разных возрастов: к нам приходят как дети (начиная с четырех с половиной лет), так и посетители самого почтенного возраста.

Антон Белов: Весь интернет гудел, когда появилось сообщение, что вы лично будете вести курс лекций-встреч об искусстве, на которые можно будет попасть только по предъявлению пенсионного удостоверения. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.

Ирина Антонова: Я не люблю подобных сенсационных вещей. Да, действительно, я объявила о курсе для людей так называемого третьего возраста — так элегантно во многих странах за рубежом называют людей пенсионного возраста, у которых есть больше свободного времени для себя.

Многие зарубежные музеи предлагают программы для них. Некоторые из таких программ я посетила, и мне они очень понравились. Это не просто лекции — это обязательно общение в форме семинаров, встреч, бесед с ведущим курса — тем самым осуществляется обратная связь с аудиторией. Например, у нас великолепный лекторий в музее, но мы никогда толком не знаем, с чем люди ушли. Они похлопали, им, возможно, понравилось, но что они унесли с собой? Может быть, они хотели бы еще что-то узнать?

Программа, которую я объявила, построена таким образом, что эта обратная связь в ней тоже присутствует. Курс состоит из нескольких тем. К примеру, одна из них — «Любовь небесная и любовь земная», охватывает буквально все сюжеты, касающиеся любви. Название взято у одноименной картины Тициана, на примере которой мы ведем рассказ о любви. Он начинается с древнейших времен, от неолитической Венеры из Брассемпуи, и доходит буквально до наших дней.

У Яна Вермера есть картина «Офицер и смеющаяся девушка». Эта такая бытовая сцена голландской жизни XVII века: комната, сидит офицер в такой необыкновенно красиво посаженной шляпе, перед ним молоденькая улыбающаяся женщина. Но на самом деле это не просто такая сценка, действие в борделе происходит. И, соответственно, надо все это прочесть и понять: в этой комнате, например, висит карта, а молодой человек — офицер, он, очевидно, где-то странствовал, вернулся и пришел получить свою маленькую порцию счастья в этот дом. А есть картина «Авиньонские девицы» Пабло Пикассо, действие которой тоже происходит в борделе. И я их показываю рядом, потому что это два решения одной темы: XVII век, Голландия, и XX век, Испания. Между этими полотнами огромный промежуток времени — и вот вам разные ипостаси любви. И на таких сравнениях художественной формы и прочего идет рассказ — и все все понимают и потом могут об этом говорить.

Антон Белов: Я знаю, что у вас не то что отрицательное, но свое собственное отношение к современному искусству. Вы любите Бойса, его первая выставка в России состоялась в ГМИИ, в вашем музее прошла ретроспектива Энди Уорхола. В то же время про многих известных художников, работы которых можно увидеть, к примеру, в «Гараже», вы говорите, что не считаете их род деятельности искусством. Они, как я понял из ваших комментариев, осуществляют некий творческий акт, который еще не описан. То есть вы с некоторым скептицизмом относитесь к тому, что происходит в данный момент в искусстве.

Ирина Антонова: То, что вы сказали, показывает, насколько эта тема, во всяком случае применительно ко мне, обросла разного рода домыслами. Бойса, как художника, можно понимать, уважать, но любить его невозможно. «Любить» — это не то слово, которое можно применить к Бойсу и его работам. Во всяком случае, я не могу применять это слово сейчас в том значении, которое оно имеет для меня лично. Но у меня есть еще один значимый аргумент: перед человеком, который всю жизнь занимается искусством, вообще не стоит такой проблемы — любить или не любить что-либо. Моя искусствоведческая специализация — итальянское Возрождение, если взять еще уже — венецианское искусство этого времени. А если быть совсем точным, я занимаюсь фресковой живописью. Но моя жизнь сложилась так, что я вынуждена заниматься всем, что находится в моем ведении. В музее есть раздел Древнего Востока, значит, я вынуждена заниматься Древним Востоком, есть античный отдел, значит, мне нужно быть компетентной в античном искусстве и так далее.

Читать дальше…

Все новости >