В Эрмитаже открылась выставка «Фрэнсис Бэкон и наследие прошлого». На ней полотна Бэкона впервые сопоставлены с произведениями Веласкеса, Рембрандта, Микеланджело, сообщает The Art Newspaper.

Выставка Бэкона — крупнейшее событие сезона, картины британского художника привозили в Россию лишь однажды — в Москву в 1988 году. И впервые Бэкон показан в таком контексте. Тринадцать картин предоставлены Центром изобразительных искусств Сейнсбери, коллекция которого это собрание друзей и меценатов художника Лизы и Роберта Сейнсбери; еще несколько полотен приехали из галереи Тейт, из Йеля, из Галереи Хью Лейна в Дублине. Классическое искусство на выставке — из фондов Эрмитажа, начиная от египетского и до постимпрессионистов. Отбором и сопоставлением произведений занимались кураторы Тьери Морель и Елизавета Ренне; выставка проходит при поддержке аукционного дома Christie’s.

«Эрмитаж обычно не собирает для своих выставок экспонаты из других музеев, — сказал на открытии Михаил Пиотровский, — но это случай особый». В апреле выставку — но в другом составе — должны показать в Центре Сейнсбери; не исключено, что она окажется и в Москве.

Диалог с искусством предшественников действительно был очень важен для Бэкона. Он начал писать маслом, побывав на выставке Пабло Пикассо в Париже в 1928 году. Он восхищался красками Диего Веласкеса, контрастами света и тени у Рембрандта, силой духа Винсента Ван Гога и тем, как тот по памяти «импровизировал» картины великих мастеров. Однако не меньшее значение имели фильмы Сергея Эйзенштейна, газетные и журнальные фотографии, а также источники вроде «очень красивой, раскрашенной вручную книги о заболеваниях полости рта» (Бэкон вспоминал о ней, создавая серию «Кричащих пап»). И все это было не образцами, а именно источниками в стремлении художника передать не как выглядит лицо или тело, а что оно переживает и что должен почувствовать зритель, глядя на него. Кураторы же пошли другим путем, настойчиво сопоставляя «Головы» Бэкона то с Пикассо, то с Матиссом, то со скульптурой Бурделя или древнегреческими бюстами и подчеркивая сходство скрюченных фигур художника с ренессансными контрапостами и«Скорчившимся мальчиком» Микеланджело из собрания Эрмитажа. В итоге фигура Фрэнсиса Бэкона оказалась так плотно вписана в контекст истории искусства последних двух тысячелетий, что возникает вопрос, не тесновато ли ей.