24 ноября стало известно, что Художественный музей Берна примет завещанную ему покойным Корнелиусом Гурлиттом коллекцию числом почти 1,3 тыс. работ, но до выяснения провенанса все они останутся в Германии. Тогда было заявлено, что музей приложит все усилия для того, чтобы вернуть произведения их истинным владельцам, а представители немецких властей заверили, что Германия возьмет на себя все расходы по возможным искам к музею, какие могут быть заявлены ввиду появления потенциальных наследников. Президент Всемирного еврейского конгресса Рональд Лаудер предсказал «лавину» исков, напоминает The Art Newspaper.

Матиас Френер, директор Художественного музея Берна, рассказал Константину Агуновичу о том, как идет передача коллекции, сколько работ уже истребованы законными владельцами и когда можно будет увидеть первую, «некриминальную», часть коллекции в музее.

Какова была реакция на факт передачи коллекции музею? И как сейчас вам и вашим коллегам видится вся эта запутанная и долгая история с завещанием Гурлитта и всеми вытекающими отсюда трудностями: для музея это только тяжелая обязанность, долг, или же вы видите и сверх того какую-то перспективу?

Это было большим сюрпризом как для меня, так и для моих коллег, когда стало известно, что именно мы получим эти вещи. Потому что связей между Мюнхеном и Берном в этом деле, как вы понимаете, не очень много: Корнелиус Гурлитт несколько раз бывал в Берне, и все. И для нас это, безусловно, вызов, одна из самых сложных задач, возможно, самая сложная, с какими только сталкивался музей за свою историю. Действительно, очень много вещей, происхождение которых темно или вовсе неизвестно. Со стороны Германии уже работает комиссия, которая занимается выяснением их провенанса, а сейчас и в штате Художественного музея Берна появится специальная должность для того, кто в дальнейшем будет отвечать за исследование этой коллекции. Ведь только сопровождающая наследие Гурлитта документация — это порядка 6 тыс. листов. Разумеется, если выяснится незаконное происхождение тех или иных работ, они будут реституированы: мы намерены строго придерживаться принципов Вашингтонской конференции 1998 года по вопросам реституции собственности периода холокоста.

Сколько времени может на это уйти?

Много. Возможно, долгие годы.

Художественный музей Берна выполнил свое обещание — и вскоре после известия о том, что он все-таки примет коллекцию Гурлитта, на сайте музея появилось два списка, составленных из работ, найденных в Мюнхене и Зальцбурге. А что дальше? Насколько эта история продолжит оставаться публичной?

Возможно, через несколько недель мы представим доработанный список — дополненный кое-какой информацией и более удобный для поиска, упорядоченный по авторам. Вообще же все новости, связанные с этой коллекцией, будут по возможности немедленно публиковаться на сайте, так что всякий, кто каким-либо образом претендует на работы из этого собрания, сможет быть в курсе всех дел.

Президент Всемирного еврейского конгресса Рональд Лаудер предсказал «лавину» исков немедленно после объявления этого списка. Предсказание сбывается?

Есть около 300 заявлений, которые сейчас проходят необходимую обработку у наших немецких коллег. Вещи, пока не будет выяснен их провенанс и, соответственно, определена их дальнейшая судьба, будут по-прежнему оставаться в Германии и не станут передаваться в бернский музей.

Как скоро смогут войти в музейный оборот те вещи, провенас которых вроде бы не связан с криминалом, — те, которые не были конфискованы у частных лиц, а были, по-видимому, утаены Хильдебрандом Гурлиттом в ходе реализации «дегенеративного искусства», изъятого из музейных собраний?

Возможно, в следующем году мы сможем показать первые вещи из этой части наследия Гурлитта, это приблизительно 500 работ на бумаге немецких экспрессионистов, исключенных в те годы из фондов немецких музеев. С ними проблем нет, они уже сейчас поступают к нам.

Этот вопрос к вам как музейщику не вполне по адресу, но все же: было высказано немало предположений насчет того, какое влияние может оказать на арт-рынок масса реституированных работ, если новые владельцы пожелают их продать, — что вы думаете на этот счет?

Ну, поскольку пока есть всего четыре работы, официально возвращенные наследникам прежних владельцев, о каком-либо воздействии на рынок говорить рано.