«В детстве я мечтал сидеть в кафе, выпивать и говорить о литературе»
Даже если евро и перевалит за 100 рублей, в пятницу вечером в ресторане «Дом 12» все равно будет трудно найти свободный столик или не уткнуться в важного властителя дум вроде Алексея Зимина, Максима Семеляка или Михаила Ефремова. Любое новое заведение Мити Борисова, как по азбуке, повторяет успех предыдущего, и он, пожалуй, единственный человек в городе, за бизнес которого не стоит бояться. Interview продолжает серию разговоров с людьми, ответственными за вечерне-ночной досуг москвичей. Вслед за Денисом Симачевым и Севой Щербаковым про свой новый проект «Дом 12» рассказывает продюсер городской среды Митя Борисов.
ПАША: Митя, вот вы сами себя называете продюсером городской среды. Откуда это пошло?
МИТЯ: Это не я, это журналисты придумали, а ресторатором я себя не называю, потому что я не ресторатор. Ресторатор — это человек, который занимается приготовлением еды и спекуляцией на этом, а наши интересы всегда лежали в более широкой плоскости. Мы можем сделать ресторан, но на этом рынке помимо нас есть настоящие профессионалы. Например, Михаил Зельман — вот он настоящий ресторатор, а я этому не учился. И слово «ресторатор» не подходит только поэтому, а не потому, что я выкаблучиваюсь.
ПАША: В ваших местах не просто еда, а жизнь и пульс города, люди, которые его формируют. Все чуть больше, чем просто «пришел поесть».
МИТЯ: Все зависит от места, есть абсолютно гастрономические проекты. Например, «Меркато» в парке Горького — про еду, такая общепитовская услуга городская, классическое парковое кафе. Хотя никто не знает, как выглядит классическое парковое кафе, потому что в России их просто не было, здесь это всегда были в основном шашлычные.
ЛЕНА: Поэтические чтения, которые вы устраиваете в «Доме 12», в «Меркато» и правда сложно представить.
МИТЯ: То, что мы делаем здесь, — вообще третья история. Позвали выступить друзей наших, поэтов. 800 человек пришло их послушать. Я рад. Во-первых, я это люблю, всегда интересуюсь поэзией, а во-вторых, это оказалось страшно востребованным. А вы не были, были?
ЛЕНА: Была. И ощущение, что это оппозиционный сход, а не поэтический вечер, не покидало.
МИТЯ: А это был абсолютно поэтический вечер. Честно, неожиданно. Мы думали, будет человек 100, а в итоге пришлось переносить все это на улицу, какие-то скандалы из-за столов случились. При этом мы не знаем ни одного трюка, чтобы на поэзию собрать людей. Тем более такую публику, абсолютно кайфовую, современную. Людей разных социальных и финансовых цензов, возрастов. От старой московской профессуры до хипстеров.
ЛЕНА: «Дом 12» — это место для своих?
МИТЯ: Ну, не для своих, тут есть много возможностей — место большое, разное. Одна публика приходит послушать Наума Клеймана, другая — на меню от Зимина, третья — на тот же поэтический вечер. Сейчас будем делать серию вечеров под названием «Стихи про меня». Это открытая лекция человека, который будет рассказывать про свои 10–12 главных стихов. Договорились с совершенно разными людьми.
ЛЕНА: А какие-нибудь имена можете назвать? Интересно.
МИТЯ: Александр Бродский, архитектор. Борис Гребенщиков. Но мы хотим и какие-то совершенно неожиданные имена туда включить — содержательных людей много. Не то чтобы это массовая какая-то история, но она для нас общая. Я вообще, например, читал всю актуальную поэзию, даже когда ее почти перестали публиковать. Поэтому мы издавали книжки: нам казалось очень важным пережить этот момент.
ЛЕНА: Мне кажется, как раз к концу нулевых снова появился большой запрос.
МИТЯ: Да, Эдуард Бояков сделал несколько спектаклей поэтических, страшно популярных. Вообще поэзия стала вдруг модной, это очень хорошо.
ЛЕНА: Вам никогда не хотелось сделать для ваших заведений какую-нибудь газету?
МИТЯ: Мы сто раз об этом думали.
ЛЕНА: И во что все упиралось?
МИТЯ: Ну, во-первых, это огромное дело, это финансы, это отдельные люди. Это надо тянуть, быть фанатом. Выживать финансово с трудом, как Colta.ru…
ЛЕНА: А вы ведь чем-то занимались в «Большом городе»?
МИТЯ: Да, я работал на Илью Ценципера. Пытался помочь поженить редакцию с деньгами, но это было очень тяжело сделать.