«Потенциал у российского арт-рынка огромный»
23 декабря студенты факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» сходили в гости к атташе по культуре посольства Австрии в Москве Симону Мразу, который провел экскурсию по своей квартире в Доме на набережной, где регулярно проходят выставки, и рассказал, почему он работает с австрийскими художниками, а покупает и продвигает российских. Предлагаем вашему вниманию фотоотчет о встрече, а тем, кто не был на занятии, рекомендуем ознакомиться с интервью Симона в журнале AroundArt.
«Новый Мерседес – это так скучно»
Aroundart продолжает рассказывать о коллекционерах российского современного искусства. Для сегодняшнего выпуска Анна Краснослободцева поговорила с Симоном Мразом, директором Австрийского культурного форума, куратором и собирателем молодого российского искусства.
Вы приехали в Москву в 2009 году работать в Австрийском культурном форуме. А когда вы начали коллекционировать произведения современного искусства? До приезда в Москву вы тоже этим занимались?
СМ: В Австрии я работал в аукционном доме, занимался антиквариатом – я искусствовед по образованию. Коллекционированием особо не занимался. Да и сейчас не могу сказать, что у меня есть коллекция. Есть отдельные работы русских художников, но я не рассматриваю их как нечто единое. Есть коллекционеры, которые занимаются этим специально, думают о коллекции, как о чем-то целом. Для меня это второстепенная деятельность. Просто так сложилось, что по роду своей деятельности я постоянно общаюсь с русскими художниками, могу что-то у них приобрести, иногда они что-то дарят. В моей квартире вообще мало моих произведений, так как я постоянно провожу здесь выставки разных художников, и места для личных работ здесь просто нет.
АК: То есть австрийское искусство вы не коллекционируете?
СМ: Австрийскими художниками я часто занимаюсь, так как работаю в Австрийском культурном форуме. Но общаюсь в основном с русскими, и люблю за это свою работу. Если человек меня трогает, я могу купить у него произведение. И оно будет мне нравится, даже если через 10 лет скажут, что оно плохое и незначимое. Единственный аргумент при приобретении – мое личное отношение к конкретному произведению. Никакой специальной стратегии у меня нет.
Вам обязательно знать художника лично, чтобы приобрести произведение?
СМ: По-разному. В Москве много выставок, и я постоянно на них хожу. Иногда я вижу, что вещь отличная, и у меня появляется желание познакомиться с художником, узнать, кто этот человек. Российское искусство особенно интересно по нескольким причинам. Во-первых, история – ужас войны, советская мечта, долгое время несвободы. Во-вторых, контрастность. Художник, который живет на Урале, будет отличаться от художника из Якутии, Карелии, Бурятии. Питерские и московские художники тоже разные. Мне кажется, что сейчас в России – время новой реальности. Молодое поколение – это первое сильное поколение свободных художников. Я говорю не о паспорте, а именно об их сознании. Они не повторяют за западными художниками, могут выражать свои оригинальные мысли, они уверены в себе. В мире пока мало говорят о российских художниках, но я уверен, что ситуация будет меняться и российских художников будут узнавать все больше.
Как вы считаете, с чем это связано?
СМ: Чтобы о российских художниках заговорили, нужно время. В России, например, мало коллекционеров, люди недостаточно занимаются искусством. В Лондоне все богатые люди хотят быть рядом с художниками – это самое крутое для человека бизнеса. Там художник – это суперстар, он в центре общества. Я, правда, не знаю, должен ли художник быть именно в центре, но точно знаю – очень важно, чтобы общество ценило художника.
У вас в квартире проводился перформанс Art Stream Shop, такая пародия на арт-рынок. Вы видите какие-то изменения в российском арт-рынке?
СМ: Российский арт-рынок не очень сильный, это не тайна, но потенциал у него огромный, особенно в Москве. Здесь очень много богатых и просто интеллектуальных людей. По-моему, очень важно, чтобы произведения покупали неглупые люди. Я не миллионер, но что-то купить могу. Кто-то может сказать, что отсутствие рынка выгодно, можно покупать за небольшие деньги хорошие произведения, но это не аргумент. Всегда будут молодые начинающие художники, которых можно покупать недорого и на сильном арт-рынке.
А можно иметь большие деньги и при этом купить «Мерседес». Но это так скучно. В стране есть грандиозные произведения, и это живое, это важное. Это не вещь, которая сломается через три года. Мы сейчас сидим в Доме на набережной, здесь около 500 квартир, живут люди небедные. Если бы каждый в этом доме раз в год покупал одну картину за тысячу евро (что в общем-то небольшие деньги), то случился бы бум искусства. Здесь такое богатство, и при этом нет арт-рынка. В маленькой Вене, где всего два миллиона человек, функционируют больше 100 галерей. В Москве можно было бы открыть в тысячу раз больше галерей, но нужно работать. Когда я гуляю по парку Горького, хожу в галереи, я вижу молодых людей, которые через некоторое время – я верю в это – изменят ситуацию. Это вопрос времени. У австрийской и немецкой буржуазии после войны было ярко выраженное желание прогресса, связанное с искусством. В России в это время была другая система.
Что для вас современное искусство? Вы говорите, что современные русские художники самобытны.
СМ: Я люблю русских художников не потому, что они русские. Сегодня искусство – это не национальный феномен. Искусство в принципе не может иметь национальности. Сейчас все быстро узнают, что происходит в мире, и могут на это реагировать.
Но каждый художник имеет свой дом, свою историю, историю своего народа, культурный бэкграунд. Все это играет свою роль. Поэтому если посмотреть на сто австрийских художников , у них может оказаться другой подход, другой взгляд, чем у китайских или русских. Важно смотреть, кто именно этот художник, что он делает и как он думает. Личность художника – это ключ к его работе. Я не люблю тексты, которые описывают и пытаются объяснить работу, ее идею. Это нужно, но все же важнее понять, что говорит сам художник.