Новости
Выбор факультета
06 марта 2015

«Авангард — главный экспортный продукт России с точки зрения искусства»

Мария Насимова - главный куратор самого высокотехнологичного музея страны и преподаватель факультета «Арт-менеджмент и галерейный бизнес» рассказала «РБК Lifestyle» о том, как живут наследники больших художников, и о том, каких музеев не хватает Москве.

Московский Еврейский музей и Центр толерантности, посвященный еврейской культуре и истории, открылся в 2012 году в здании бывшего Бахметьевского гаража. На создание музея было потрачено около $50 млн. Основная экспозиция рассказывает об истории России на примере культуры еврейского народа. При этом, в отличие от большинства исторических музеев, этот — интерактивный: здесь 12 тематических павильонов с панорамными кинотеатрами, аудиовизуальными инсталляциями и интерактивными экранами. Еврейский музей считается самым высокотехнологичным музеем страны.

Мария, $50 млн, которые были потрачены на создание музея, — впечатляющая сумма. Выставки тоже стоят недешево. Может ли ваш музей окупиться?

Мы существуем исключительно на частные деньги — попечительского совета и отдельных спонсоров, которые в него не входят. Мы продаем билеты (обычный входной билет в Еврейский музей и Центр толерантности стоит 400 руб. — Прим. ред.), но не окупаемся. Это практически невозможно, ни одна выставка не окупается билетами. Если, конечно, привезти Пикассо, то да — можно. Или Ван Гога.

Жаль, что они не евреи.

ОК, Шагала. Мы привезем Шагала через два года. Сейчас идет период подготовки. Мы хотим показать разные периоды творчества Шагала. Выставка назначена на 2017 год, потому что есть еще Комитет Шагала, возглавляемый его внучкой Мерет Мейер. Она очень тщательно следит за всем, что происходит с наследством ее дедушки, и правильно делает: это большие деньги. Чтобы организовать выставку Шагала, нужно получить разрешение от нее. Если она не благословит, про выставку можно забыть. С большими художниками, у которых есть свои фонды, это всегда сложно. Мы не можем просто пойти и собрать картины по коллекциям. То есть можем, но получим иск.

Как-то можно дискредитировать дедушку Мерет Мейер неправильной концепцией выставки?

Она должна проверить все экспонаты на подлинность. Она должна получить деньги за то, что эти картины используются. Пусть даже произведение из частной коллекции — это неважно. Мы делаем выставку Шагала, мы на ней зарабатываем, и мы должны с ней поделиться. Это называется «эстейт».

Хорошо быть внучкой Шагала.

А вдовой Роя Лихтенштейна быть просто невероятно хорошо. Мы были связаны с этим «эстейтом», потому что мы также планируем выставку Лихтенштейна, и я могу сказать — они зажиточно живут. Фонд Хуана Миро существует таким же образом. Все наследники больших художников очень тщательно отслеживают, что и где происходит. Мы не просто просим у Мерет Мейер разрешения на выставку Шагала в Еврейском музее в России, мы должны согласовать с ней личность куратора, которого считаем нужным поставить, всех авторов в каталог и каждую работу, включенную в выставку. Это очень нелегкий процесс.

Какие еще еврейские художники окупили бы выставку?

Если говорить о русских — Эль Лисицкий, Роберт Фальк, Натан Альтман. Половина течения авангарда, в России в первой половине XX века авангардистов было очень много. Из западных — Ман Рэй, Люсьен Фрейд, Марк Ротко.

Вы кого угодно могли бы привезти?

В принципе, можно привезти кого хочешь. На это нужны время, деньги и сила воли. Во-первых, мы новый музей. Мы не ГМИИ им. Пушкина и не Третьяковская галерея. У нас нет мировой репутации. Очень многие западные музеи и коллекционеры идут на контакт, когда они понимают, с кем они разговаривают. Поэтому тебе либо нужен выход на этих людей через кого-то более приближенного к ним, либо придется обивать пороги: «Мы готовы пойти на ваши требования. Мы готовы обеспечить вооруженное сопровождение при транспортировке экспонатов». Когда мы показывали Уорхола, к нам приехал один ящик с десятью портретами его авторства. И его сопровождали два господина с автоматами.

Читать далее…

Все новости >