Музей американского искусства Уитни уже сейчас хвастается тем, что скоро у него будет самое большое в Нью-Йорке выставочное пространство без колонн, пишет The Art Newspaper. В свою очередь, сотрудники нового частного музея коллекционеров Эли и Эдит Бродв Лос-Анджелесе утверждают, что его зал является совсем уж необыкновенно просторным. А по мнению архитектурного критика Кристофера Хоторна, пишущего для газеты LA Times, площадь Выставочного павильона Резника в Художественном музее округа Лос-Анджелес (LACMA) еще больше.

В феврале строительство частного музея Бродов стоимостью $140 млн, динамичного здания, спроектированного фирмой Diller Scofidio + Renfroи возводимого в центре Лос-Анджелеса, достигло ключевого этапа: третий этаж был завершен в конструктивном отношении, хотя перегородки для развески искусства внутри него еще не установлены. Намного раньше официального открытия 20 сентября в нем организовали однодневную выставку со световыми и звуковыми инсталляциями, спроектированными для «выдвижения на первый план архитектуры музея и огромной галереи, построенной без колонн» (площадь ее составляет почти 4 тыс. м2).

За несколько месяцев до этого Музей Уитни достиг исторического рубежа в строительстве собственного здания стоимостью $422 млн, спроектированного архитектором Ренцо Пьяно, его открытие запланировано к 1 мая.

Сотрудники музея разместили в Twitter изображение строящихся залов со словами: «Галерея без колонн, которая вскоре станет самой большой среди нью-йоркских музеев, уже начинает обретать форму». Площадь галереи, предназначенной для специальных выставок, составит около 1,7 тыс. м2.

Впрочем, вокруг чего разгорелся весь этот сыр-бор? Большинство архитекторов признают, что понятие «без колонн» превратилось в условное обозначение всего «гигантского» и «сверхадаптивного» — двух качеств, которые сегодня максимально ценятся в музеях. «Это просто модное, но не самое важное в жизни словечко», — говорит Аннабель Зеллдорф, нью-йоркский архитектор, уже создавшая свои собственные воздушные залы «без колонн» для Дэвида Цвирнера, известного торговца произведениями искусства.

Стремление к широкопролетным пространствам с высокими потолками отражает перемены в художественных практиках, произошедшие за последние десятилетия: теперь гораздо больше художников увлекаются пространственными инсталляциями, крупными скульптурами, объектами и перформансами. Как отмечает Зеллдорф, «художники — от Ричарда Серры до Урса Фишера — предъявляют особые требования к необходимым им выставочным помещениям. Они должны быть высокими, способными выдерживать большую нагрузку и не иметь преград. А колонны — это, конечно же, существенные преграды. Мы пока еще не можем строить здания, поддерживаемые разреженным воздухом, но мы можем попытаться предугадать работы, которые невозможно предугадать».

Архитектор Кулапат Янтрасаст, работающий в Лос-Анджелесе, предполагает: эта тенденция питается как бы футуристической фантазией или техноутопическим идеалом. «Именно универсальность является в наше время важнейшим понятием, потому что никто не хочет попасть в ловушку с монофункциональной вещью, — говорит он. — Когда вы покупаете телефон, то хотите, чтобы он обладал достаточной гибкостью для модернизации, ибо мы знаем, как быстро меняются технологии и опыт».

Архитектор Ренцо Пьяно самым тесным образом связан с этой тенденцией, начавшейся с его сотрудничества в 1970-е годы в парижском Центре Помпиду с Ричардом Роджерсом, лихо разместившим эскалаторы, лифты, механические системы и весь прочий урбанизм на внешних стенах здания, чтобы создать обширное, нестесненное пространство внутри. Территорию музея без перемычек считают одним из его самых больших преимуществ, но одновременно и существенным недостатком. Как указывает Янтрасаст, пустая, напоминающая фабрику природа здания дает кураторам возможность вновь и вновь менять дизайн пространства в границах заданной площади — и давит на них тем, что вынуждает делать это постоянно.

А ближе ко дню сегодняшнему и Музей современного искусства Брода (BCAM), открывшийся в 2008 году, и Выставочный павильон Резника, оба спроектированные Пьяно для LACMA, приобрели широко открытые пространства, адекватно корреспондирующие с горизонтальностью западного пейзажа. Когда BCAM еще только возводился, Эли Брод, бизнесмен и филантроп, финансировавший почти все расходы на строительство, похвалил универсальность его помещений, особенно верхний этаж площадью около 1,9 тыс. м2.

«Глядя на зал таких размеров без колонн, я не могу думать ни о каком другом пространстве кроме залов Гран-пале в Париже. Мы чувствовали, что было важно строить музей без внутренних перегородок», — добавил он.
Когда BCAM открылся, он казался идеальным для самых больших работ в коллекции Бродов. Теперь же, когда Эли и Эдит Брод востребовали обратно произведения для своего собственного музея, хранители LACMA раздумывают, как максимально использовать оставшееся от них гигантское пространство. Его внутренние стены чрезвычайно дорого перемещать, из-за чего регулировали их не так нечасто, как хотелось бы. Нечто похожее происходит и с внутренними конструкциями, разделяющими 4,2 тыс. м2 Выставочного павильона Резника. В новом музее Бродов концепция «без колонн» никогда не была частью технического задания проекта, утверждает архитектор Элизабет Диллер, это решение органически выросло из желания преобразовать верхний этаж в естественно освещенное выставочное помещение. Большинство строителей, говорит она, «если бы они делали все по-своему, ставили бы колонны через каждые 10 м, потому что такой модуль достаточно дешев», хотя сегодня стандарт для больших залов современного искусства чаще предполагает 15 или даже 20 м. В этом случае пролет здания составляет 60×60 м — без каких бы то ни было препон. «Мы сделали две большие галереи в Институте современного искусства в Бостоне, но там пространство намного больше», — рассказывает Диллер и добавляет: «Пространство изменяется, когда его начинают заселять искусством и фальшстенами. Возможно, вновь придет время, когда здесь ничего не будет. Во всяком случае есть у меня и такая мечта…»