Те, кто совершает ежегодное паломничество на Art Basel, будут удивлены, как легко они могут стать частью произведения искусства на этой, 46-й по счету, ярмарке, которая вчера открылась для ВИП-посетителей, а завтра распахнет свои двери для всех желающих. Прямо здесь можно покачаться в гамаке, выпить сока или съесть мороженое: как и в случае с музеями современного искусства, ни одна художественная ярмарка сегодня не может обойтись без пары интерактивных работ, считает The Art Newspaper.

На Unlimited коллектив OPAVIVARÁ! из Рио-де-Жанейро предлагает посетителям составить собственные чайные смеси и отдохнуть в гамаках (Амортизатор Формоза, 2014; галерея A Gentil Carioca, стенд U31). На стенде A Gentil Carioca на основной ярмарке (S18) угощают алкогольными шотами. А на той же Unlimited Дэвид Шригли в работе под названием Натура (2012; Stephen Friedman Gallery, U62) приглашает зрителей сделать зарисовки огромного писающего манекена.

Для Parcours — открывшейся сегодня программы ориентированных на пространство работ, которая расположилась на Мюнстерплац, — художник Давиде Балула совместно с мишленовским поваром разработал четыре вкуса мороженого, которое будет продаваться по всему Базелю (Крася крышу своего рта (Мороженое), 2015, Galerie Frank Elbaz). На Мессеплац Риркрит Тиравания предложит посетителям побеседовать и отдохнуть на свежем воздухе в своей Мечтаем ли мы под одним небом (2015) — если позволит погода.

Поколение художников, которые вводят зрителя в свои произведения, сегодня пользуется популярностью в галереях по всему миру. На открывшейся на прошлой неделе в лондонской галерее Hayward выставке Решение Карстена Хёллера (до 6 сентября) представлены в том числе его фирменные скульптуры-горки. В Городском музее Амстердама идет Всеподражающее действие (до 23 июня) Лиама Гиллика, где представлено панно с дырами, в которые посетители могут просовывать свои головы. На персональной выставке Филиппа Парренов нью-йоркском Арсенале (до 2 августа) — двигающиеся скульптуры, на которые зрители могут садиться, а Музей современного искусства «Гараж», открывшийся на прошлой неделе в Москве, демонстрирует интерактивную инсталляцию Тиравания, в которой использованы столы для пинг-понга. «Мы ушли от представления о художественном объекте как об изолированной вещи, — говорит директор Hayward Ральф Ругофф. — Теперь искусство стало частью окружающей его системы, в которую неизбежно входит и человек».

Экономика опыта

Интерактивное искусство сейчас в моде, но новинкой его не назовешь. Дилеры и кураторы прослеживают его историю вплоть до дадаизма, минимализма, движения Fluxus и — как водится — Марселя Дюшана. Взять хотя бы воссоздание бара швейцарского художника Дитера Рота в отеле Les Trois Rois в Базеле на этой неделе (Hauser & Wirth, D10) — задумано это произведение было в 1980-х. А вот что ново, так это «приближенность интерактивных произведений к рынку», считает Оскар Хамфриз из Stephen Friedman Gallery (L11).

Трудно отделить популярность подобных произведений от так называемой экономики опыта — термина, который был введен в конце 1990-х для описания того, как опыт становится новым продуктом. Создается впечатление, что это относится и к современному миру искусства, где люди отстаивают очереди длиной в целый квартал, чтобы их потрогала Марина Абрамович. Кроме того, важную роль играют социальные сети. «Участие людей становится все активнее, что понятным образом находит отражение в творчестве некоторых художников», — говорит директор Городского музея Амстердама Беатрикс Руф. «Для поколения селфи интерактивное искусство — своеобразный подарок», — считает художница Алисия Фрамис, которая наполнила Кафедральный собор Базеля более чем сотней ранее запрещенных книг и предлагает посетителям почитать их (Комната запрещенных книг, 2014; Galería Juana de Aizpuru, в рамках Parcours).

Характер потенциальных покупателей повышает спрос на интерактивное искусство. Несмотря на то что работы такого рода — фильмы, масштабные инсталляции и перформансы — по-прежнему приобретаются в основном институциями, рост числа частных музеев по всему миру расширил круг покупателей. Ярмарку разнообразят специальные платформы для демонстрации работ, добавляя новое к знакомому набору. К примеру, в прошлом году в центре всеобщего внимания была бродячая выставка перформансов 14 комнат.

Театр жизни

Есть мнение, что этот сдвиг является частью более широкой тенденции, изменяющей механизмы рынка по мере того, как мегаколлекционеры, которые определяют лицо поколения 1960–1980-х, начинают уступать место более великодушному молодому поколению.  «Мне нравится, что существует определенное движение от обладания к доступности», — говорит арт-консультантЛиза Шифф. И действительно, на территории торговли искусством на интерактивные работы практически не попасть.

Исключение составляет галерея Esther Schipper (S1), где Даниель Стигманн-Мангране в Апельсины — оранжевый 2 (Умеренный лимонный/Летний голубой) (2004) предлагает посетителям ярмарки выжать себе сока, находясь при этом в боксе из искажающего светофильтра. Художник описывает это как «часть гигантского перформанса, неотъемлемой составляющей человеческой жизни».

Шифф признает, что одна из задач в ее работе — создание рынка из того, что на первый взгляд является его полной противоположностью. «Вопрос в том, — говорит она, — как монетизировать идеи». Один из способов отражает изменения, происходящие на арт-рынке: Жером де Нуармон, который в 2013 году закрыл свою галерею, а в этом году запустил проект помощи художникам, занимающимся современным искусством, и оказывает поддержку Балуле, уже приобрел его проект с мороженым.

Художественная ценность производства апельсинового сока и заваривания чая, несомненно, будет обсуждаться на этой неделе за бокалами в баре Рота. Но для большинства этот вопрос перестал быть важным. «Конечно, можно волноваться о том, как отличить искусство от развлечений, — говорит Ругофф и добавляет: — Творчество Шекспира ведь тоже развлекает, но никому не приходит в голову сомневаться в том, что это искусство».