Жизнь и удивительные приключения Павла Брюна, описанные им самим - 3
В прошлый раз мы расстались с нашим героем в момент его прощания с Ги Лалиберте и Cirque Du Soleil. А сегодня предлагаем вашему вниманию третью, заключительную часть «Жизни и удивительных приключений Павла Брюна, описанных им самим» во время встречи со студентами факультета «Менеджмент в музыкальном бизнесе и индустрии развлечений» RMA.
Итак, я ушел из Cirque Du Soleil. И я могу объяснить, почему. Когда Ги объявил, что компания опять становится максимально централизованной, что постановка новых шоу фактически ставится на конвейер, я почувствовал, что это будет означать лично для меня. А лично для меня, если бы я в этом начал участвовать, это означало бы, что я максимальное количество времени должен был бы уделять администрированию, и совсем небольшое — тому, ради чего я, собственно в Du Soleil и пришел — то есть творчеству.
И меня такая перспектива, откровенно говоря, совершенно не прельщала. Мне очень не хотелось становиться этаким кислым говнюком, не хотелось притворяться, что мне все нравится, что мне хорошо, когда на самом деле мне совсем даже не хорошо. В общем, в сентябре 2001 года мы с Ги пожали друг другу руки — уходил я без скандала, без хлопанья дверьми, с большим, несмотря на все озвученные соображения, сожалением. Я помню, даже всплакнул, и этого не стесняюсь — ведь я покидал место, где провел 11 счастливых лет: получать деньги за то, что занимаешься любимым делом — я вообще не знаю, может ли в жизни быть что—то лучше этого.
Жалею ли я об этом решении теперь? Нет, совсем нет. Потому, что все, что я предчувствовал тогда, в 2001-м, все в итоге так и случилось. Акценты сместились. Магия творчества, на мой взгляд, ушла: если и не вся, то в очень значительной степени. Компания раздулась, в ней появился целый штат так называемых менеджеров среднего звена — людей, для которых главной составляющей деятельности являются корпоративные установления, а не шоу и не артист. Я бы в такой компании работать не хотел.
С другой стороны, план, который Ги тогда озвучил, он выполнен. Сейчас по миру одновременно гастролируют 17 разных шоу Du Soleil, и денег, которых Ги на них зарабатывает, ему хватило и на то, чтобы слетать в космос, и много на что еще. Он, если не ошибаюсь, сейчас входит в мировую сотню самых влиятельных людей, и дай ему, как говорится, Бог...
Вот, ну а я отправился в самостоятельное плавание. И довольно вскоре мне позвонил Франко Драгоне: в свое время он был режиссером, сформировавшим уникальный, узнаваемый во всем мире язык и стиль Cirque du Soleil. Правда, в тот момент он в цирке уже не работал — решил начать собственное дело и ушел, незадолго до меня. Да, так вот, звонит он и говорит: слушай, говорит, я тут открываю свою компанию (сейчас она называется Dragone Entertainment Group, а тогда, в 2001-м, называлась Сreations du Dragone), давай будем партнерами: идеи, дивиденды — все пополам. Я согласился, и вот через какое-то время он снова звонит: «Селин Дион хочет, чтобы мы ей шоу сделали, в Вегасе».
Я ему говорю: Франко, меня от этой попсы с души воротит, я на другой музыке воспитан — ну, там Beatles, King Crimson, Хендрикс, а ты мне — Селин Дион. А он отвечает: подожди, не торопись, давай встретимся с ней, увидишь, что она за человек. И мы действительно встретились, съездили в Лаваль, это пригород Монреаля, где у Селин с мужем, Рене Анжелилом — у них разница в возрасте, кстати, 32 года — свой «замок». Очень здорово посидели, поговорили. И я увидел, что она умеет слушать и готова отвечать за то, что сама говорит. А сказала она тогда, в частности, такую фразу: «Если ради хорошего шоу мне придется переосмыслить и поменять весь мой стиль жизни, я это сделаю».
После этого, конечно, сомнения у меня во многом отпали, и стали мы с Франко совещаться, что конкретно для нее можно сделать. Я говорю: мне кажется, самое худшее, что можно придумать, это как-то пытаться изменить Селин Дион. Она звезда, даже суперзвезда, все ее знают, образ сложившийся. Так что надо, наверное, создавать что-то вокруг нее. Он согласился, и решили мы в итоге поставить совершенно особенное хореографическое шоу, создать вокруг Селин «танцующий город».
Собрали для него 52 артиста из 11 стран: все абсолютно разные — там у нас был и огромный, просто гигантский швед, и крохотный марокканец, и мужик из Сенегала, черный как калоша, и такой Коля Скрипка, гарный хлопец с Украйны, и кого там только не было. Ну, и вот: они танцевали, а она — пела. Всего 18 вещей в программе было: ее собственные вещи, Рэя Чарльза, Синатры, Стиви Вандера... А помимо собственно вокала и хореографии под некоторые из этих песен мы специально делали еще и фильмы, анимационные и документальные: и они, кстати, стали неотъемлемой частью хореографии всего шоу, а не «фоном на экране», как это часто случается во многих современных концертах и телепроектах.
В общем, поставили шоу. Франко Драгоне и Мишель Крет, художник-декортатор, для него специальную сцену придумали, с наклоном под большим углом к зрительному залу: чтобы все наши хореографические изыски получше видны были, а также для того, чтобы пол сцены стал еще и видимой для зрителя проекционной поверхностью. Подписали контракт с казино Cesar’s Palace — они для этого спектакля построили новый театр, Colosseum. В контракте значилось — 540 спектаклей за три года. То есть — по 180 в год. И вот это, конечно, была ошибка, это очень много, и Селин в таком режиме еле-еле шесть месяцев продержалась, а потом начала болеть.
В итоге пришлось контракт переподписывать и то же самое количество спектаклей растягивать на пять лет. Но безотносительно этого шоу наше имело просто бешеный успех в течение всего этого времени, с 2003-го по 2007-й. Другое дело, что я этих пяти лет не выдержал, уже через два с половиной года после премьеры случилась со мной старая история, такая, что и раньше уже не раз случалась. Если коротко, я почувствовал, что в этом шоу мне уже ничего сделать не удастся, и, можно так сказать, потерял к нему интерес. А это, поверьте мне, очень сложно — работать на автопилоте, эмоционально в процесс не включаясь. Сложно, и практически невыносимо, для меня, во всяком случае. Так что я решил в итоге и отсюда уйти.
Впрочем, опыт — вот, что важно. А опыт на этом проекте я получил громадный. Во-первых, конечно, сам факт совместной работы с поп-звездой такого калибра. А во-вторых, осознание того, что есть жизнь и после Cirque Du Soleil, а то, признаться, в какой-то момент сомнения посещали. И вот, поднакопив еще и такого опыта, я решил работать уже совсем автономно. Создал собственную компанию, назвал ее в честь райской птицы Sirin Creative Group, LLC, и поучаствовал с ней в нескольких краткосрочных проектах разного уровня в Европе, Америке и Японии.
И вот примерно в это же время, где-то году в 2006-м, я вдруг начал задумываться о том, почему со мной все случилось так, как случилось? Почему я, русский, смог найти себя в Америке? Почему у меня получилось заниматься здесь тем, чем мне хотелось заниматься, почему я не водитель такси, не разносчик пиццы, кем вынуждены были работать очень многие, весьма достойные наши соотечественники?
Вот почему-то я очень много тогда над этим думал. И в конце концов додумался до того, что всем своим американским благополучием я в общем-то обязан России, тому, чему в юности, в молодости научился именно здесь, в андеграунде московской и питерской театральной и музыкальной жизни. И тогда я вдруг решил, что помимо всего прочего пришла пора отдавать долги — нет, совершенно серьезно, я так думал, да и теперь думаю. И вот, решив так, я сел в самолет и прилетел в Москву. Это было в мае 2007 года, и я тогда рассчитывал, что дня четыре здесь пробуду, осмотрюсь, что к чему, а потом вернусь и решу, что дальше делать. Но вот — эти четыре дня так до сих пор и тянутся, хотя поначалу предпосылок к тому, что я задержусь здесь надолго, не было вообще никаких.
Я, для начала, конечно, был очень наивен. Прожив в Америке без малого двадцать лет, я думал, что возвращаюсь домой, туда, где я всех знаю, и меня все отлично знают и помнят. Однако это ощущение стало таять уже по дороге из аэропорта — просто проехавшись на такси по родному проспекту Мира, я вдруг понял, что оказался в какой-то совсем другой стране, в стране, о существовании которой я даже не подозревал.
Потом — я думал, что со своим опытом я здесь буду востребован, что я везу в Россию невероятно прогрессивное ноу-хау, и что, в связи с этим, сейчас все тут на меня набросятся, начнут рвать на куски, учится у меня, спрашивать моих советов, приглашать в различные проекты, и уж в работе-то у меня точно недостатка не будет. А оказалось, что я тут особо никому не нужен и все эти гламурные продюсеры, они на мои знания, умения, на весь мой опыт накопленный в общем-то плевать хотели, им тут и без него неплохо. А потом еще и мой уже не юный возраст сыграл свою роль: оказалось, что это здесь так важно... И вот это открытие меня, честно говоря, чуть было окончательно не добило.
Там вот как получилось: один мой старинный приятель, маркетолог, звонит и говорит, что очень продвинутому и популярному телеканалу — не хочу сейчас его называть — требуется арт-директор. Требования такие: специальное образование, 2-3 языка, опыт работы за границей. Ну, я прикинул: все вроде при мне. Звоню, они говорят: пришлите резюме. Присылаю. После чего они меня начинают интервьюировать по телефону.
Час с лишним мы говорим с начальницей их HR. Все замечательно, от моих ответов она просто в восторге, я чувствую, что еще чуть —чуть и я принят, как вдруг она говорит: «Да, вы нам определенно подходите, но позвольте поинтересоваться, сколько вам лет?»
И я так от этого опешил, что сам в ответ спрашиваю: «А вам?» Потому уже, конечно, собрался, говорю: «Через два месяца пятьдесят будет, а что, почему вы спрашиваете?». И сам чувствую, что она, услышав такое, сначала напряглась, а потом как-то сникла. Потому, что, как оказалось, самому старшему из их топ-менеджеров на тот момент было 35, и этим людям просто не хотелось возиться со всякими там так называемыми «стариками» вроде меня. То есть, вы понимаете, возраст кандидата для них имел решающее, первостепенное значение — не опыт, не знания, не умения, а — возраст!
В Америке, вообще на Западе это совершенно невообразимая ситуация, там если человек дело делает, никому в голову не приходит ему в паспорт заглядывать, будь ему хоть 100 лет. Да и потом: ну где они в принципе могут найти совсем уж молодого человека, который в принципе бы этим требованиям отвечал: образование, несколько языков, опыт работы за границей... Ну заведомо же почти невыполнимая задача! В общем, высказал я этой девушке все, что думал. Она мне отвечает: «Хорошо, мы вам перезвоним». «Да ладно, — говорю, — не трудитесь».
И вот после этого я, конечно, захандрил. И довольно долгое время просто «провалялся на диване» в таком, знаете, довольно депрессивном, почти коматозном состоянии — что воля, что неволя, все равно...
Впрочем, не будем о грустном. Тот период уже позади, и вот я стою перед вами, и все у меня в общем в порядке. Есть компания, есть новые проекты. В подробности вдаваться сейчас не могу, коротко скажу: первый проект, он связан с конгресс-центром «Константиновский», его сейчас строят под Питером. Там будут проводить всякие международные встречи на высшем уровне — «Большую восьмерку» и тому подобное. Заказчик — на уровне российского правительства. Они там у себя решили — к слову, абсолютно правильно, что не годится, чтобы такая махина использовалась десять дней в году, а в остальное время там ничего не происходило.
В общем, они обратились ко мне и попросили, чтобы я там обустроил площадку, где можно было бы делать большие постановки — уровня Cirque du Soleil, Celine Dion, и прочих высокопрофильных продакшн-шоу.
Так что мы сейчас с Рикардо Бофиллом — это выдающийся испанский архитектор, лауреат огромного количества премий — занимаемся тем, что согласовываем необходимые изменения в проекте, потому что изначально, конечно, он ничего подобного не предполагал. А помимо этого, я сотрудничаю с инвесторами и заказчиками самого разного уровня, в создании аутентичных проектов. Естественно, я работаю с ними по своему профилю — как сценарист, режиссер и арт-директор.
Так что, повторюсь, лично у меня дела идут неплохо.
Но вот если в целом анализировать ситуацию в нашем шоу-бизнесе, она мне видится, не побоюсь этого слова, тревожной, если не сказать — драматичной. И драматизм ее в том, что наши проекты, наши шоу, в подавляющем большинстве своем, это страшная, торопливо слепленная на коленке халтура. Потому, что продюсеры наши привыкли думать, что все проблемы можно решить, занеся бабла нужным людям, оказавшимся в нужном месте. Потому, что мало кто думает о качестве подготовки артиста, о качестве исполняемого материала. Мало кто понимает, что для достижения действительно выдающегося результата необходим длительный, кропотливый подготовительный процесс, а для него — сплоченная, профессионально выстроенная команда, что хорошее вино не вызревает «за пару недель», и с шоу- проектами дело обстоит ровно таким же образом. И самое удивительное, что то, что я говорю, это ведь не откровения какие-то. Примеры настоящих, качественных, грандиозно успешных западных шоу-проектов — вот они: смотри, учись, перенимай.
И вот если бы кто-то действительно этого хотел — смотреть и учиться, то, возможно, это навело бы его на определенные мысли. И он бы тогда, наверное, осознал, что даже самые рейтинговые наши телепроекты — далеко не лучшие в мире. Что подавляющее большинство востребованных «певцов и певиц» это, мягко говоря, весьма посредственный продукт. Что то, что любой коллектив средней руки и больших связей у нас, едва образовавшись, тут же присваивает себе название «Театр — чего — угодно», от псевдо-русской песни до псевдо-моды, это неправильно. Что 48 фактически заброшенных цирковых зданий по всему пост-советскому пространству, и многое, многое другое, что мы не сумели даже унаследовать и сохранить, не говоря уж о том, чтобы развить должным образом, — это просто позор.
Надеюсь, вы над этим задумаетесь. И разберетесь, как следует.
Во всяком случае, я вам этого искренне желаю.
Петр БРАНТОВ
Жизнь и удивительные приключения Павла Брюна, описанные им самим, Часть первая
Жизнь и удивительные приключения Павла Брюна, описанные им самим, Часть вторая